– Это существо убило моего отца?
– И твою жену.
– И едва не убило меня.
– Да.
– Убери его. Не желаю видеть.
– Хорошо. – Маг щелкнул пальцами, и ослепительное пламя, брызжущее искрами, без остатка поглотило безобразное тело. – Помнишь, что ты сказал мне?
“Я дам тебе все, что захочешь, все, что у меня есть…”
– Да.
– Меня зовут Хурхас. И я еще вернусь.
Он ушел.
И, действительно, он не раз возвращался. Но никогда не требовал обещанного.
До недавнего времени…
Легорн смотрел на огонь и гладил клинок меча. Несколько раз он поднимался, отставлял меч в сторону, брал погнутую кочергу и долго ворошил угли. Бросив очередное полено в гаснущий очаг, он возвращался на свое место, укутывался пледом, клал меч на колени и замирал, наблюдая, как оживает огонь.
Вскоре тьма начала сереть. Обрисовались узкие прямоугольники окон, показались стены. Куда-то исчезла летучая мышь, всю ночь трепыхавшаяся под потолком. Улеглась пурга. Прекратили свою тоскливую перекличку волки.
Наступало утро.
Незаметно для себя Легорн задремал.
Сквозь сон он слышал, как открылась дверь и кто-то вошел.
– Спит, – сказал знакомый голос… – Пусть отдохнет, – откликнулся еще кто-то.
Легорн хотел открыть глаза, но не смог. Мелькнула смутная мысль, что голоса эти могут оказаться голосами из сна. И он тотчас забыл про них.
– Приведем позже.
– А пока куда?
– Пускай посидят в карцере. Только поесть им принеси.
– Ладно.
Дверь тихо закрылась.
Легорну грезилось, что он бредет по темному подземелью, держа в руке факел. Обрывки тьмы прыгают по неровным, сочащимся влагой стенам, и непонятно, чьи это тени – его или тех существ, что прячутся во мраке и тянут, сосут из него жизнь. Тени ли это вообще? Факел вот-вот догорит, и тогда тьма набросится на него, и он уже ничего не сможет сделать. Легорн брел по узкому ходу, мрак был впереди и позади, а стены все смыкались и смыкались. Огонь в руке трепетал, готовый сорваться и улететь прочь. Навсегда. Кто-то подкрадывался сзади. А он даже не мог сказать, в верном ли направлении двигается сейчас. Он просто шел, пока горит огонь. Потому что стоять – это так страшно…
Меч упал, хищно лязгнув, на пол. Легорн вздрогнул и открыл глаза. Осмотрелся, приходя в себя.
Кто-то ведь был здесь, разговаривал. Или почудилось?
Он встал, поднял меч. Встревоженно походил по комнате, выглянул в окно.
На улице уже рассвело. Ночная вьюга намела свежие сугробы, и трое бойцов, сложив доспехи и оружие в стороне, сноровисто орудовали широкими лопатами, расчищая дорожки к казармам. На раскидистых ветвях деревьев расселись вороны, наблюдая за работающими людьми. Небо уже очистилось и светилось прозрачной весенней синевой.
“Скоро конец зимы”, – подумал Легорн, с удовольствием потягиваясь.
Скоро весна.
Он оделся и вышел на улицу.
Бойцы, расчищавшие дорожки, выпрямились, отсалютовали, выбросив кулаки в его сторону. Он узнал их – все они были из его отряда – и поприветствовал ленивым кивком.
“Еще месяц, – подумал он, – и я разорен окончательно”.
Содержать тысячу солдат – дорогое удовольствие. Обычно он обходился немногочисленным гарнизоном, состоящим исключительно из профессионалов. Теперь же ему пришлось созвать всех, даже ополченцев, в мирное время спокойно живущих в своих деревнях, в родных семьях.
Из-за казарм – длинных деревянных бараков – доносились крики и металлический лязг. Легорн неторопливо направился туда.
На просторной площадке, где обычно проходили деревенские ярмарки, под присмотром инструкторов тренировались бойцы. Легорн, не желая, чтобы его заметили, спрятался за стволом дерева и стал наблюдать.
Отрабатывались действия в строю. Выстроившись ровными коробками – в каждой сто воинов: двадцать человек по. фронту, пять шеренг в глубину, – бойцы выполняли команды сотников. В первом ряду стояли мечники, закованные в тяжелые доспехи и вооруженные двуручными мечами. За их спинами выстроились в три ряда копейщики. Замыкали строй воины в кольчугах с клинками обычной длины.
– Раз! – выкрикивал сотник, и передний ряд тяжеловооруженной пехоты расступался, растягивался, разреживался, прикрывая теперь не только фронт, но и фланги.
– Два! – Копейщики опускали свое оружие. Коробка тотчас становилась похожей на дикобраза.
– Атака! – Бойцы синхронно шагали вперед, копейщики делали выпад.
– Смена! – Передняя шеренга копейщиков уходила назад. Впереди оказывался второй ряд.
– Атака! – Снова лязг и грохот.
– Смена!
– Атака!
– Резерв! – На фланги выбегали бойцы в кольчугах.
– Бегом! – Лязгая и грохоча, неудержимо катилась монолитная сотня до самой крепостной стены.
– Россыпь! – Сотня рассыпалась на части.
– Строй! – кричал сотник, и в считанные секунды, без суеты и толкотни каждый вновь занимал свое место.
Легорн залюбовался слаженными действиями бойцов и не услышал, как к нему подошли сзади.
– Они молодцы, – сказал голос за спиной.
– Да. – Легорн обернулся. Старый Зелд, бывший начальник гарнизона, с улыбкой следил за перестроениями.
– Я никогда не умел ходить в строю, – сказал он.
– Зато ты непобедим в единоборстве.
– Был.
– Ты всегда будешь мастером.
– Даже когда не смогу поднять меч?
– Даже тогда.
Зелд хмыкнул и согласился:
– Действительно, зачем настоящему мастеру поднимать меч?… Но в строю я никогда не умел ходить.
– Тебя это расстраивает?
– Теперь меня расстраивает все, – улыбнулся Зелд. – Я стар…
Они помолчали, наблюдая за тренирующимися бойцами и словно позабыв друг о друге.
– Там к тебе пришли, – неожиданно сказал Зелд.
– Кто? – спросил Легорн, уверенный, что услышит имя Хурхаса.
– Я их не знаю, никогда не видел.
– Не Хурхас?
– Нет. Не он.
– И что им надо? Зелд пожал плечами.
– Спрашивают тебя. Больше ничего не говорят. Странные они какие-то. Не наши.
– Где они?
– Герт закрыл их в карцере.
– В карцере?! – ужаснулся Легорн.
– А что? Там не холодно, соломы много, да и одеты они тепло – не замерзнут. Их накормили, напоили…