Ровная зыбкая поверхность с темными промоинами. Обугленные бревна, торчащие из болота, словно обломки гнилых зубов – все, что осталось от когда-то стоящей здесь деревни. Невысокие ивовые кусты, растущие тесными группами, там, где есть за что зацепиться корням. Осока и тростник. Несколько валунов, запаршивевших лишайником. Луна в небе, и размытый призрак ее – блеклое отражение в маслянистой воде.
– Пора приступать к делу, – сказала Нелти и опустилась на колени.
Она постаралась забыть обо всем тревожном. Она вспомнила свое детство, своих друзей. Улыбнулась им, протянула к ним руки.
«…Жизнь хороша сама по себе. Какой бы она ни была…»
Кошка спрыгнула с плеча, прижалась к бедру хозяйки, выгнула спину, шипя по-змеиному. Она увидела, как поднимаются из болота черные тени – темнее ночи. Она почуяла их злобу, ненависть ко всему живому. Ощутила леденящий холод.
– Идите ко мне… – Нелти улыбалась, закрыв незрячие глаза.
Черные тени вытянулись, скользнули к собирательнице, смешались с другими призраками, закружились в общем хороводе.
Убийцы и жертвы…
– Страж давно вас ждет… Всех вас… Каждого…
Светящееся облако сгустилось вокруг собирательницы. Тонкие щупальца касались ее лица, рук и одежды, отдергивались, и снова тянулись к ней. Все тесней становилось вращающееся кольцо душ. Все плотней и осязаемей.
Нелти дрожала. Кожа ее покрылась инеем, изо рта шел пар, одежда заледенела.
– Я дам вам покой и освобожу от страданий… – Руки ее погрузились в облако. Она зачерпнула его ладонями, сжала пальцы, медленно поднесла к груди.
– Слышите мое сердце? Оно вместит всех вас…
Она почувствовала первый удар – словно ледяная игла вонзилась в грудину.
Страх. Голод. Одиночество. Плач.
Душа ребенка…
Она улыбнулась ему.
И еще удар – сильней – так, что все тело содрогнулось, и сердце приостановилось.
Злость. Гнев. Тревога. Бессилие.
Потом еще удар, и еще, и еще.
Ее подхватило бурей чужих эмоций, сознание наводнили незнакомые образы, замелькали, закружились какие-то жуткие картины, она услышала вой, крики, скрежет зубов, лязг оружия, хруст костей, нестерпимая боль раздирала ее тело, страх лишил ее разума. Она убивала, она защищалась, она тонула, она задыхалась, она горела, она умирала от змеиного яда, от потери крови, от холода, от голода…
Они умирала сотней разных смертей и все никак не могла умереть…
– Бежим! – кричал Гиз. – Скорее! – Он тащил Огерта за руку, волочил его по земле – откуда только сила взялась. А тот все никак не мог подняться – с его ногой что-то случилось, она онемела, разодранная штанина пропиталась кровью.
Нелти бросилась на помощь друзьям, с ужасом понимая, что мертвяка ей не опередить.
– Ну же! – изо всех сил дергал Гиз руку товарища. – Вставай! Быстрей!
Мертвяк, словно гигантская лягушка, прыгнул прямо на них. Он лишь немного промахнулся, упал на четвереньки в полушаге от ребят. Но Гиз не растерялся, полоснул его ножом по лицу, отскочил, увернувшись от размашистого удара, закричал, отвлекая мертвяка от беспомощного Огерта:
– Попробуй-ка справиться со мной, образина!
Мертвяк замер, закрутил головой, словно не мог выбрать, какая из жертв ему сейчас нужнее, будто не мог решить, на кого броситься в первую очередь.
А Гиз уже не мог молчать, отчаянная храбрость распирала его:
– Только тронь, я тебе тут же все потроха выпущу! Боишься? Ну же! Иди сюда! – Он дрожал от возбуждения, он ничего не соображал. Словно загнанный в угол мышонок он наскакивал на врага, пищал угрожающе:
– Убирайся, пока цел!
Огерт отползал. Он так и не выпустил из рук свой знаменитый тесак, которым однажды прикончил бешеную лисицу, кинувшуюся на него в лесу. Но на этот раз оружие ему помочь не могло. Сейчас тесак ему только мешал.
Нелти подбежала к Огерту, схватила его за одежду и потащила рывками, задыхаясь от страха. Мертвяк дернул головой, вытянул шею, уставился на них. Из перекошенного рта его что-то капало – то ли гной, то ли слюна. Кожа на руках лопнула, обнажив узлы напряженных мускулов. Голые хрящи гортани дрожали – мертвяк рычал.
Гиз прыгал в нескольких шагах от него, размахивал ножом, выкрикивал что-то угрожающее, но мертвяк не обращал внимания на мальчишку.
Он сделал выбор.
Гиз, предугадав, что сейчас произойдет, закричал истошно, срывая голос:
– Бегите! Скорей!
Мертвяк присел, готовясь к прыжку.
– Беги! – Огерт пытался оттолкнуть Нелти. – Беги!
– Не могу! – Она действительно не могла. Пальцы ее свело судорогой. Ноги плохо слушались. Если бы она отпустила товарища, то, наверное, упала бы рядом с ним.
– Бегите!..
Мертвяк прыгнул.
И в этот момент Огерт вырвался их рук Нелти, перекатился на бок, приподнялся, вскинул свой тесак. Широкое лезвие с хрустом вошло в грудь мертвяку. Деревянная рукоятка вывернулась из пальцев Огерта, он вскрикнул от острой боли в запястье и потерял сознание.
Мертвяк упал на его мертвую ногу, придавил ее всем своим весом.
Но Нелти не бросила товарища, она снова схватила его за одежду, она дергала, тянула изо всех сил, плакала, хрипела, задыхалась. Она боролась с мертвяком. Боролась за жизнь своего друга.
Огерт не двигался.
Мертвяк, не выпуская свою жертву, но и не торопясь ее прикончить, смотрел на Нелти.
И она, почувствовав это, взглянула ему в лицо.
Их глаза встретились.
Гиз уже не кричал. Нелти только сейчас заметила это, осознала. Она хотела посмотреть, где он, что делает, но не смогла.
Она смотрела в глаза мертвяка, и не могла отвести взгляд.
Черные мертвые зрачки, похожие на дыры, расползались все шире и шире. И в конце-концов они поглотили весь мир…
Боль отступила, исчез страх, в одно мгновение прояснилось сознание. Черными хлопьями разлетелись в стороны обрывки мглы. Кругом колыхался мерцающий туман. И откуда-то издалека доносились отголоски знакомого колокольного звона.
А потом туман расступился, и яркий свет ударил в глаза, заставил прищуриться, заслониться рукой. Из колючего свечения выступила темная фигура, закутанная в балахон, остановилась в отдалении…
Это было похоже на сон, потому что только в своих снах Нелти опять становилась зрячей.
– Рада видеть тебя, Страж, – сказала она.
Он поднял руку, приветствуя ее, и сказал: