И только невыносимая нефтяная вонь забивала трупный смрад, который источала гигантская туша.
— Это ж какая силища нужна, чтобы такую башку свернуть! — пробормотал сидящий в одной из лодок Батон, оглядев тюленя взглядом матерого охотника.
Незаметно отсиживаться в трюме у старого охотника получилось всего несколько дней. В очередной раз сцепившись с зеленым змием, он обнаружил, что окончательно истощил свой запас сивухи. Отправившись за догоном на пьяную голову, Батон, естественно, заблудился в коридорах лодки и наткнулся на Тараса.
— Едрить-мадрить! Ты же плыть не хотел, — обалдел от встречи старпом, а потом усмехнулся: — Сначала Лерка, потом ты. Если еще зайцы прячутся, так пусть уж сразу выходят.
— Больше никого, — икнул Батон, наваливаясь спиной на стену. — Не шибко я пришлым верю.
— Опять двадцать пять! Нам тут только игры в шпионов не хватало.
— Не вяжется у меня с ними, и все тут, — упрямо качнул головой Батон. — Жопой чую…
— А почему бы тебе просто не поверить, что мы реально можем помочь? Или ты уже окончательно доверять разучился?
— Ладно, просто не обращайте на меня внимания, и все, — вяло отмахнулся Батон.
— Как знаешь. А здесь-то чего забыл?
— Да вот, насчет самогончика интересуюсь, — охотник с ухмылкой почесал небритую щеку.
И вот теперь он сидел в одной из лодок, с удовольствием подставляя лицо соленому ветру. А вот Леру, как та ни просилась с остальными, оставили на подлодке.
— Эй! По днищу что-то стукнуло, — неожиданно привстал со своего места Савельев.
— Еще чего придумаешь? — отозвался гребущий Азат.
— Говорю тебе…
Внезапно по левому борту поверхность пленки вздыбилась, и над головами плывущих поднялось нечто бесформенное, в центре которого с низким клокочущим звуком раскрылось широкое отверстие, похожее на пасть. Лодка покачнулась, чуть не вытряхнув орущих людей за борт. Не расстающийся с винтовкой Батон, мгновенно среагировав, вскинул ее к плечу. Грохнул выстрел. Пуля прошла навылет, не причинив ожившей массе вреда.
— Охренел?! — закричали из-за спины чудовища. — Ты Михалычу чуть башку не снес!
Вокруг лодок пленка волновалась, вспучивалась, клокотала. Поднялась суета. Загрохотали автоматы. Кто-то вывалился за борт, но его тут же потащили обратно за шкирятник.
— Тяните! Тяните меня!!! — орал отчаянно барахтающийся в топливе мужик. — Меня что-то за ноги схватило!!!
Весла лихорадочно пенили нефть.
— Выгребай! Выгребай!
— Э! Мужики, харэ буянить! Хто тут дисциплину хулиганит?! — над водой разнесся хриплый, искаженный динамиком голос. Бахнул дуплетный выстрел. — Ну-ка пугачи убрали, живенько!
С подветренной стороны к станции приближалась дрейфующая моторная лодка, в которой, побросав весла, стоял высокий бородатый мужик в камуфляжном ватнике и ушанке с красной звездой. В одной руке он держал двустволку, другой прижимал ко рту мундштук жестяного рупора.
— Ты кто такой? — проорал Тарас.
— Тутошний я, — отозвался стоявший в лодке мужик. — Еще раз, для тех, хто у бронепоезде, — оружие не применять!
— Тут в воде хрень какая-то! — Батон указал стволом винтовки за борт.
— Та не хрень це, а Солярик, — откликнулся приближающийся мужик, по-прежнему не опуская ружья. — А то шо он на вас полез сначала, так вы, хлопцы, не серчайте: не любит он чужих, не любит. Ну, здорово, здорово!
Мужик кинул в бугрящуюся пленку несколько рыбин, которые достал со дна моторки. Нефть благодарно забулькала. Потом лодочник, отложив громкоговоритель, начал усиленно грести, в то время как все недоуменно переглядывались.
— Какой такой Солярик? — громко спросил Савельев и тихо добавил, так, чтобы было слышно только соседям по лодке: — Съехал от одиночества мужик, уже топливо по имени называет.
Азат хохотнул.
— Та живэ тут такой товарищ, рокив через пять появился после Гаплыка, — продолжал приближающийся одиночка. — Несколько наших завалил, но потом успокоился. Буровики со временем кто от чего передохли, я туточки водин остался.
Сидящие в лодках люди с опаской косились на изредка взбрыкивающую пленку.
— Кравцовское месторождение ведь на востоке было? — спросил Лобачев.
— А то ж, — кивнул мужик. — Рокив семь назад сносить стало. Потихоньку так, я сперва и не заметил.
— Как звать-то тебя? — поинтересовался Тарас.
— Палычем, — отозвался мужик и опустил ружье, указывая на атомоход. — А вы с такой махиной откель будете?
— Мы из Пионерска, — ответил Лобачев. — Уходим в автономное плавание.
— Тудыть вас растудыть! — Палыч бросил рупор на дно лодки. — А я думал, там и нет-то ужо никого.
— Да вот, с грехом пополам пересидели двадцать годков.
— У нас научная экспедиция, — вклинился Савельев. — В Антарктику.
— Дело ваше. Хотя чего еще в мире научного остаться могло — в ум не возьму. А тута чого хотели? — мужик кивнул на опутанную водорослями станцию.
— Думали просто посмотреть — вдруг кто живой остался? А еще вопрос по топливу провентилировать.
— Остался-остался. Из топлива же тут зараз только Солярик, — Палыч шмыгнул носом и багром подтянул свою лодку к спускающейся к воде лесенке. — Ладно, залезайте! Со жрачкой точно допомогу. Видите, какой у меня тута гэкспонат? Солярик притащил. Я ж того мяса вовек не осилю, та и тошно вже. Вот, плавал сети ставить — рыбки захотелось.
— А водоросли? — лодка с членами калининградской группы подгребла к станции, и Марк с любопытством размял пальцами свисающую с верхнего яруса мясистую плеть. — Съедобны?
— На бинты добре годятся. Да иногда горилку закусить, — Палыч привязал лодку к ржавым перилам. — С горшка потом, правда, не слезть…
— И почему же тебя Солярик этот с остальными не порешил? — поинтересовался Ежи, когда часть команды перебралась на станцию и принялась сгружать мешки с вяленым мясом на лодки, которые переправляли их на «Грозного». А там за провизию уже принимались Паштет с Треской под бдительным надзором Бориса Игнатьевича. В довесок Палыч с легкостью расстался с дюжиной огнеупорных костюмов, обязательных на каждой буровой. — Кстати, и почему именно «Солярик»?
— Да потому шо вин как есть соляра! Думал я ж на эту тему, крепко думал. Не-е, я вже его не боялся, як поначалу, — Палыч запустил пальцы в бороду. — Понимаешь, времени ж дуже много прошло.
— И?
— Шо «и»? Вот, я так разумию. Дети то ж хулюганить по глупости любят, но таки ж не со зла, а по глупости малолетней. А як подрастут, так и думать начинают о том, шо робят. Може Солярик постарел? Ничего нам с ним от жизни вже не трэба. Он один, я один. Так и уживаемся. Привязался я к нему, та и он ко мни, видать, тоже.