— Дядя Миша! — окликнула Лера и поморщилась — от долгого контакта с деревом челюсть неприятно онемела, а язык был словно ватный.
— Не сейчас, — на ходу бросил удаляющийся охотник.
— Зачем вы ему даете эту отраву, дядя Тарас? — заглянув в каюту девушка сердито посмотрела на старпома, на время забыв о своих болячках.
— А чтоб легче с совестью было ладить, — непонятно отозвался тот.
— Вы о чем?
— Видела, что последние дни на борту творится?
— Это из-за капитана, да?
— Он тогда только-только офицера получил, — обращаясь скорее к себе, чем к девушке, тихо сказал Тарас. — После училища пришел.
— Юрий Борисович справится, — уверенно сказала Лера. — Он опытный и сильный.
— Это его второе автономное плавание, — покачал головой старпом.
— Второе? — растерянно повторила девушка, присаживаясь на койку рядом с Тарасом, наливающим маленькую стопку.
— Ты думаешь, ему в двадцать пять доверили бы такую лодку? Она же класса «Борей»! Была совершенно новая — перед самой войной едва сошла со стапелей. Не-е, к этой девушке особый подход нужен, с приплясочкой, с расстановочкой, — Тарас задумчиво погладил усы. — Нашему настоящему капитану было под полтинник. Но, так получилось… из ста человек команды тогда осталось от силы сорок пять. Кто руки на себя наложил, кто умом тронулся и за борт.
— А он?
— А что он? — горько усмехнулся Тарас и, не морщась, махнул сивухи. — С аппендицитом в медчасти валялся, только вырезали. Народ после тяжелой автономки расслабился, торопились к семьям, шутили. Вдруг по всем каналам: «Боевая тревога! Всем системам полная готовность!» — и посыпались координаты, цели…
— А дальше? — осторожно спросила Лера, когда старпом нахмурился и на некоторое время замолчал.
— В случае часа «Икс» ракетная система лодки была автоматически запрограммирована на удар. Ну, чтобы исключить ошибки человеческого фактора. Одной из наших целей была Франция. Вот в положенное время «Грозный» и выложил по лягушатникам весь комплект как на духу. Когда лодка отстрелялась, командный состав заперся в кают-компании и пустил себе пули в лоб. Юрка-то лежал еще — реабилитация, наркоз, все дела. Как паника началась, я к нему сразу. Он у бывшего капитана в любимчиках ходил, большие надежды подавал. Еще в учебке «Грозного» до винтика наизусть выучил. Мы ж вместе там кантовались, я, правда, постарше был. Так вот, я ему ситуацию, а он в истерику: «Никакого командования! В крови мы все теперь! Стреляться буду!» Кровь-то горячая, молодая… Потом смирился, поостыл и вынужден был принять командование на себя. Без него ворочалась бы сейчас эта бочка где-нибудь на дне с призраками на борту. Если б не он тогда, не сидели мы бы здесь, Лерка…
Слушая старпома, забывшая про свои хвори девушка тупо смотрела перед собой, вцепившись руками в коленки. Под дрожащими ладонями джинсы были мокрыми насквозь.
— Так Юрка стал капитаном. И эта чертова ответственность за то, что совершили, не дает ему спокойно жить до сих пор. Врагу не пожелаю такого.
— Он же не виноват, — Лера почувствовала, как защипало в глазах.
— Да я ему это все последние двадцать лет вдолбить пытаюсь, — вздохнул Тарас, снова наполняя стопку. — Мне его Верка до сих пор рассказывает, что он во сне системы лодки упрашивает не стрелять. То матерится, то умоляет… Потом плачет до утра…
— Страшно, — прошептала Лера, вспомнив всегда приветливое лицо жены Лобачева.
— Представляешь, каково ему сейчас? Это же как возвращение в прошлое.
— Не представляю, — ответила Лера, покачав головой.
— А потом мы пошли в Пионерск, получив оттуда последние сигналы, — продолжал Тарас. — К тому времени уже не у кого было спрашивать разрешения.
— Разрешения на что?
— На Балтике, по определению, не может быть атомоходов. Это внутреннее море, а по международным законам подобным лодкам туда вход запрещен, — Тарас вздохнул. — Ты прости меня, что я тут разболтался, дочка. Не говори никому, хорошо? Юрке и так сейчас непросто, а я про него слухи распускаю… Не скажешь?
— Не скажу.
— Спасибо, — Тарас поднялся. — Так мы мир перетрясли, что и понять-то уже ничего нельзя…
* * *
«Иван Грозный» уверенно шел вперед точно по курсу, а на борту возрастало напряжение, словно давление в кессонной камере. Членов команды явно угнетало приближение мест былой «славы» уцелевшего судна. Говорили мало, ели тоже. Впрочем, последнее отнюдь не огорчало Бориса Игнатьевича — зато экономили провиант. Видя настроения балтийцев, калининградский отряд держался в стороне, стараясь не обращать на себя внимания. Но это лишь еще больше разжигало подозрительность Батона.
Разрядить обстановку за все время получилось один раз, и сделали это Паштет с Треской. Однажды со смотровой площадки приятели заметили, что к бортам лодки на уровне ватерлинии в изобилии присосались мясистые белесые моллюски, каждый — с добрый перезревший кабачок размером. Не теряя времени, соскучившиеся по рыбалке повара стали вытаскивать их на палубу, ловко подцепляя неповоротливую добычу гарпунами на длинных веревках. Пробный улов составил две увесистые плетеные корзины, хотя первая попытка включить в рацион морских обитателей с треском провалилась — при виде чавкающей шевелящейся массы все члены команды как один с отвращением воротили носы. А Лера так вообще наотрез отказалась показываться на кухне, пока оттуда не уберут эти отвратительные «личинки». О том, что «присосочники», как окрестили добычу Паштет и Треска, могли оказаться чьими-то многочисленными отпрысками, посредством лодки мигрирующими на другое место, они как-то не подумали.
— Ну и что, что лицом не вышли? Не фонят, и ладно! — по обыкновению цыкнув зубом, авторитетно заключил Треска, откладывая дозиметр. — Я, между прочим, тоже не баронесса Помпадур!
— Ничего, чувак! — утешил его Паштет. — Под конец плавания и ты сойдешь…
Дух кулинарного экспериментаторства все-таки взял свое, и повара решились на второй заход. Втайне от Бориса Игнатьевича несколько моллюсков шустро освежевали, зажарили, сдобрили щепоткой какой-то двадцать лет без надобности провалявшейся специи и, на собственный страх и риск (предварительно, естественно, кинув жребий), попробовали. Мясо на поверку оказалось хоть и пресноватым, но в то же время сытным и не отвратным на вкус, отдаленно напоминая свинину.
Тем же вечером изголодавшаяся команда, сама того не ведая, за обе щеки смолотила почти полторы корзины. А после того, как довольный работой помощников кок осведомился, из чего, собственно, изготовлен такой весьма недурственный пир, и получил прямой честный ответ, разбежалась по гальюнам с такой скоростью, что столовая опустела меньше чем за минуту.
Однако наутро все-таки удовлетворенный вкусом Борис Игнатьевич в компании Колобка лично провел придирчивую ревизию оставшихся моллюсков и с удивлением признал, что морская снедь вполне годится. Присосочников включили в меню, и теперь добрую половину дня ободренные повара проводили на палубе, с азартом соревнуясь, кто больше наловит. Как коллегу «по цеху» тянули с собой и Леру — лишняя пара рук нигде не помешает, но девушка каждый раз только с содроганием поднимала руки и делала большие глаза, отчаянно тряся головой.