Неужели она больше никогда не увидит дома, деда, Юрика? Не погоняет с ворчливым охотником буренок по окрестностям родного убежища? Не выйдет замуж, наконец?
Оторвав ладони от лица, Лера скользнула взглядом по многочисленным мигающим кнопкам. Она понятия не имела, что нужно сделать, чтобы прекратить передачу сигнала, записанного Ежи. Вспомнилась только нехитрая процедура создания нового сообщения. Пододвинув к себе луковицу микрофона на изогнутой ножке, она, немного поискав, вдавила в углубление красную пластмассу кнопки записи, толком не придумав, с чего начать.
Девушка еще раз прислушалась к самой себе. Неужели она это действительно сделает, через несколько мгновений собственноручно уничтожая их последний шанс на спасение? Да и языков других она никаких, кроме русского, не знает. А вдруг не поймут?..
Плевать! Она уже ничего не может с этим поделать.
Щёлк!
Монотонно повторяемое послание Ежи перестало звучать, обозначая активацию режима записи. Не ощутив ничего, кроме щемящей в груди пустоты, Лера нагнулась к микрофону, спешно подбирая слова.
— Не знаю, как отключить этот сигнал, поэтому оставляю сообщение…
* * *
Она шла по накренившемуся коридору, ни о чем не жалея. Голова была совершенно пуста. Дорога домой отрезана? И что с того? Возвращаться ни с чем…
На ней снова был громоздкий костюм химзащиты — пока она ходила по тем же коридорам, по которым ползала кошмарная тварь, когда-то бывшая Ежи, риск заразиться оставался, а химза — на то и химза, чтобы от всего защищать…
И что-то все время еле слышно похрустывало на ходу внутри костюма, отвлекая от мыслей. Что же там могло быть? Ничего, доберется до деактивационной камеры — вывернет костюм и поглядит.
Эта земля забрала ее родителей, а теперь заберет и ее. Может, хоть тогда они будут, наконец, вместе?
Выходит, вот как оно все должно было быть.
Но ведь она же еще жива и, по крайней мере, сейчас ей есть о ком заботиться. Из проплывающей справа кают-компании, погруженной в сумрак, доносился тихий разговор. Прислушавшись, Лера без труда определила обладателей голосов: Макмиллан, басистый здоровяк Мичиган, Савельев, Треска и еще двое чудом уцелевших спелеологов с «Новолазаревской». Обсуждали возможность починки «Грозного».
— Шансов починить лодку своими силами почти нет, — со вздохом констатировал метеоролог.
— А мы все равно попробуем! — не сдавался один из спелеологов. — Не сидеть же теперь сложа руки и ждать, покуда не передохнем с голода? Нужно действовать!
— Действовать… — одними губами произнесла девушка, не сбавляя шага. Сил не хватало даже на иронию.
На Земле Королевы Мод кроме шестерых в кают-компании и их с Батоном остались в живых лишь тяжело раненный Паштет, борющийся за жизнь в медпункте, да почти полностью ослепший Тарас, закрывшийся в капитанской каюте.
— Дей-ство-вать…
Лера наконец стянула с себя тяжелый резиновый костюм, перевернула его вверх тормашками и тряхнула как следует. Что же в него попало такое? Что же шелестело и хрустело на ходу?
На пол вывалился иссушенный и полураскрошившийся трупик африканской шестикрылки. Видно, она залетела в костюм еще там, в туземной деревне, заплутала в нем и умерла, так и не найдя выхода, на чужбине…
Птица Щастья завтрашнего дня!
Прилетела крыльями звеня!
Выбери меня!
Выбери меня!
Птица счастья завтрашнего дня!
Прощай, Юрик. Пусть хоть у тебя будет завтра.
* * *
Измотанный дядя Миша с перевязанной головой все так же полусидел на своей койке, укрытый до пояса одеялом, под бдительным присмотром дежурившей на столике Чучундры.
— Записала, — кивнула Лера на его немой вопрос, опускаясь на откидной стульчик. — Всё, как сказали.
Мышь тут же по-хозяйски забралась на обтянутое тельняшкой плечо девушки.
— Хорошо. По крайней мере, если кто и услышит, не купится на эту дурацкую замануху.
— Но вдруг нам могли помочь?
— Нельзя рисковать, лисенок. А если действительно окажется, что кто-то еще заражен? Нужно подождать, еще немного подождать… Ты чего? — охотник приподнял голову, посмотрев на поникшую ученицу, бессильно уронившую руки на колени. Лица не видно из-за спутанной пакли волос, голос звучит глухо:
— Я. Убила. Человека.
— И спасла меня.
— Азат. Погиб.
— Он тебе нравился?
— Да. Не знаю, — мысли и чувства сплелись в один клубок. Боясь себе в этом признаться, Лера тянулась к человеку, которого и не знала-то никогда толком. Не говорила подолгу. Не делилась мыслями. И которому это совсем не помешало погибнуть, защищая ее. Которому она, помимо Батона и деда, единственному была небезразлична по-настоящему…
Любовь… Привязанность… Ощущения, которые она в двадцать три года так и не успела прочувствовать, понять, пережить. Так и не узнала…
— Это действительно конец? — машинально погладив себя по предплечью, где снова заныл оставленный пулей Василя шрам, тихо спросила девушка, все так же не поднимая головы. — Скажите, дядя Миша. Мне не страшно. Уже не страшно. Главное — знать.
— Не робей. Мы еще дышим, а это главное. Сейчас немного отдохнем, и начнем кумекать, как выбираться отсюда.
— Лодка не может плыть. Я слышала разговор в кают-компании.
— Знаю. Но на материке наверняка остались люди, у которых может быть что-нибудь на ходу, ледышка-то большая. Австралийцы те же, у них там какой-то корабль был… — сказать, что угодно, обнадежить. Главное, чтобы она хоть на время успокоилась. — Главное не сдаваться и не терять уверенности.
— А вирус? Значит, все было напрасно? — пробормотала Лера. — Неужели мы так никогда и не сможем вернуть все назад?
— Когда-нибудь сможем, — помолчав, отозвался дядя Миша. — А пока чем тебе тут не дышится — радиации-то нет.
— А как же дом? Разве вы не соскучились?
— Где теперь у нас у всех дом, ты знаешь? — приподнял голову над подушкой Батон. — Разрушили мы его, лисенок, а значит, и скучать не по чему, м-м-м… — лежащий поморщился и застонал сквозь зубы.
— Отдохните, вам нельзя много говорить! — забеспокоилась девушка.
— Еще начни меня таблетками пичкать! — притворно заворчал охотник.
— И начала бы, да там вряд ли теперь что-нибудь осталось. Паштет даже бинты едва нашел. Поспите, а я пока тут тихонечко посижу.
Батон отвернулся к стене и укрылся одеялом.
— Спой мне чего-нибудь, — через некоторое время попросил он.
От неожиданности Лера подумала, что ослышалась. Старый циник никогда не просил у нее подобного. Да и вряд ли вообще когда-либо заговаривал на эту тему с другими людьми.