А потом впереди, вырезанный кривым шрамом, появился овраг. Овражище. Овражина. С узким и шатким мостком через него. И часть преследователей отстала. За ними ушли только оставшиеся квадроциклы и бронеавтомобили. Но, как водится, легче не стало.
Те, кто обстрелял танк, ждали их всех. Кто, зачем? Одно Морхольд понял сразу, влетая в ворота лагеря: телеги с пулеметами в округе были только у одной банды – у Антона Клыча. Из огня да в полымя, что и говорить.
Хотя сначала им даже повезло: квадрик, прицепившийся к ним, клычовцы приняли в несколько стволов, изрешетив и седоков, и машину. Морхольд успел завернуть за сгнивший остов лагерного трактора, когда и по нему прошлись выстрелами.
К ним бросилось несколько человек, Морхольд вскинул подхваченный в больничном городке «Абакан»… но тут всех бегущих прижало к земле очередями из проемов корпуса, стоявшего недалеко. Из окна кто-то помахал им рукой. Что оставалось делать?
Внутрь Морхольд и Даша влетели пулей, еле переводя дух. Сталкер, приземлившись за обломками кирпича, наставил ствол на вздохнувшего парня-башкира и высокую, худющую и изрядно потрепанную женщину, одетую в разношерстную смесь всего подряд.
– Ты, мать твою, кто такой?
– Маму мою лучше не трогать.
Морхольд кашлянул.
– Ты мне уже нравишься. Так ты кто?
– Азамат я. Для друзей. Для других – лучше Пуля.
– И чего ты тут забыл, Пуля, и почему нам помогаешь?
– А я не тебе лично помогаю.
Морхольд покосился на Дашу.
– О как, поняла?
– Ты Даша! – крикнула женщина, вжавшись в стену. – Даша?
– А ты кто такая?
– Старший лейтенант службы безопасности Новоуфимской Коммунистической Республики Уколова. Меня отправил твой дядя, Петр Ильич. За тобой.
– Круто! – Морхольд присвистнул. – А силы поддержки не предусматривались?
– Нет.
– Ясно, – он поморщился, явственно из-за боли в глазу. – Надо выбираться, как считаешь, товаристч?
Азамат пожал плечами, проигнорировав издевку, сквозившую в словах сталкера. Выглянул, заработав порцию крошки и пыли.
– Шибко многа-многа стреляют… – Азамат покосился на Морхольда. – Мая бояться.
– Тьфу ты, даже не смешно, – тот поступил умнее и выглянул через прореху в рассыпающейся кладке. – Ну и дела…
– Как сажа бела. И кот у меня пропал, сцепился с кем-то в лесу. – Азамат спокойно снаряжал магазин к своему АК. – Прорвемся. Нас на реке яхта ждет.
– Ох, ты ж, целая яхта… – Морхольд оскалил зубы. – Какой кот?
– Яхта не океанская. Кот? Большой такой, как увидишь моего Саблезуба, так не ошибешься, он такой один.
– Согласен. С обоими доводами. Девочки, готовы прорываться?
Даша ничего не ответила, только подтянула колени и вжалась в них лицом. Девчонку, судя по блестящим глазам, колотил нешуточный страх. Уколова сморкнулась в пальцы левой руки, вытерла их о кирпич и поправила свой странно закрепленный агрегат на правой.
Морхольд хмыкнул и показал на агрегат:
– Что это у тебя?
– Пальцы сломали. Но вроде стрелять могу.
– Уже хорошо. Азамат?
– А?
– Это вон там не клычевские ребятки?
– Они самые. – Пуля отложил следующий магазин, прицелился и выстрелил одиночным. Кто-то истошно заорал, захлебнулся и продолжил только тоненько выть.
– И чего они к вам прицепились?
– Ну… – Азамат вернулся к набивке. – Женя ему понравилась. А я ему давно не нравлюсь.
– Так сильно?
– Точно. Я его сестренку кокнул.
– Эва как… – Морхольд присвистнул. – Дела…
– Нам только бы добраться до реки. Прикроют из пулеметов, и уйдем. – Азамат выстрелил через свою «бойницу». – Попал… Надо думать, как выберемся. У нас времени минут пять-десять. Сейчас они точно договариваться начнут.
Пуля не ошибся. Стрельба вокруг корпуса прекратилась. Тишина навалилась неожиданно, заставив недоуменно помотать головой, вслушиваясь в нарастающий звон.
– Вон и первый парламентер… – протянул Морхольд. – Батюшки, это ж никак сам Тема Чуприн, ну, точно. Клыч в своем репертуаре.
– Согласен. – Азамат согласно кивнул. – Хлопнут паренька, так не велика потеря.
– Слушаем, тсс-с-с!
– Эй, военные! – вышедший из-за «тачанок» бандит, совсем молодой, стоял, подбоченясь и красуясь. Мол, я на вас, дамы и господа, класть хотел с прибором. – Хорош стрелять, давай поговорим.
Морхольд переложил оружие удобнее, прикидывая, как придется отбиваться, покосился на Дашу… и замер, глядя на совершенно черные, полностью закрывшие радужку, зрачки. На тонкие ниточки капилляров по белку. На пот, выступивший на лице девушки. На ее пальцы, белые до синевы, рвущие ткань куртки на плечах, там, где они вцепились в нее.
Войновская глядела на Семнадцатого, бинтовавшего ей ногу. Бедро, простреленное насквозь, наливалось дурной саднящей болью. Ткань, не успевающая за кровотечением, на глазах алела. Войновская, скрипя зубами, терпела. Никакого обезболивающего, никакого стимулятора – дело приняло плохой оборот, и отрубаться, пусть и ненадолго, было нельзя. Недопустимо. Смертельно опасно.
Один «Тайфун» догорал в самом начале раздраконенной грунтовки. Экипаж погиб почти полностью от попадания гранаты с кумулятивным боеприпасом. Оставшихся подобрали на броню «Разрушителя».
Минус три человека из состава отряда.
Плюс три человека к уже погибшим.
Квадроцикл, предпоследний из целых, изрешеченный попаданиями ПК, превратился в металлолом. Из двух бойцов выжил пассажир. И то, на какое время он выжил?
«Разрушитель» уничтожил часть нападавших, несколько их нелепых бричек с пулеметами, но сейчас искал путь в обход глубокого крутого оврага, разделившего грунтовку пополам. По мосту, где смогли пройти, пусть и с трудом, «Выдры», не смог пройти наливник, что ж говорить про танк?
Минус «Корды», установленные на «Тайфунах», и пока все орудия танка. Минус оставленных пол-отряда, охраняющих грузовик с топливом. Меньше половины взвода бойцов, просто… чудесно. «Выдры», стоявшие за поворотом и никак пока не использованные – первая, выкатившаяся за квадроциклом, осела сразу на оба передних колеса, пробитых «огэшкой». Гранатометы у противника есть. Хорошие стрелки – тоже. Великолепный расклад.
Плюс… плюс противник, в неизвестном количественном и качественном составе. И сама цель экспедиции Инги, засевшая сейчас в дырявом, полуразрушенном небольшом муравейнике прямо по курсу. Твою мать!
– Эй, военные! Хорош стрелять, давай поговорим.
Инга посмотрела на молодое хамло, красующееся сейчас перед своими дружками и ее, Инги, отрядом, призывающее поговорить. Ее, Ингу Войновскую, призывающее поговорить.