— Ага! — кричит он. — Дамочка не смогла! Джон Врум за нее это сделает — мокрое место останется!
Девушка визжит, как от щекотки. Женщина строго цыкает:
— Хватит. Иначе всех моих малюток перепугаете до смерти. Хороша я тогда буду. Неженка, пригляди-ка за малышом Сидни, а то лопнет с натуги, будь добра. Мисс Лилли думает, она попала к разбойникам. Мисс Лилли, я вижу, вы можете за себя постоять. Ничего другого я и не ожидала. Но уж не думаете ли вы, что мы желаем вам зла?
Она снова подходит ко мне. Похоже, ей трудно удержаться, чтобы не потрогать меня — вот и теперь она поглаживает мой рукав.
— А вот представьте себе, вас здесь так ждали, как самого дорогого гостя...
Я взвинчена до предела.
— Не могу поверить, — отвечаю я, высвобождая рукав из ее пухлых рук, — что вы желаете мне добра, раз удерживаете меня здесь, хотя я ясно сказала, что хочу уйти.
Она откидывает голову назад.
— Слышите, как складно выражается, мистер Иббз? — говорит она.
Мужчина отвечает, что да, слышит. Она снова пытается меня погладить.
— Сядьте, моя дорогая. Видите это кресло? Оно из очень шикарного дома, может быть, только вас и ждало. Не желаете снять плащ и шляпку? Не то запаритесь совсем, у нас в кухне всегда жарко. Может, снимете хотя бы перчатки? Ну как хотите.
Я сжала руки. Ричард перехватывает удивленный взгляд женщины.
— Мисс Лилли, — тихо поясняет он, — особенно бережет свои пальчики. С детства ей приходилось ходить в перчатках. — Эти слова он произнес чуть тише, а конец фразы и вовсе шепотом: — По настоянию своего дяди.
Женщина понимающе кивает.
— Ваш дядя, — повторяет она. — Я все о нем знаю. Заставил вас прочесть гору грязных французских книжонок. Он, случайно, не трогал вас, где не пристало? Но ладно, забудем об этом. Вы здесь, и все позади. Вот я всегда говорю: лучше уж родной дядя, чем невесть кто. Но ах, охальник-то какой!
Я присела, чтобы незаметно было, как дрожат у меня колени, но ее от себя оттолкнула. Кресло мое стоит близко к камину, и правду она говорит, тут жарко, нестерпимо жарко, щеки мои огнем горят. Но я не должна двигаться, я должна подумать. Парень все еще ковыряется в замке.
— Французские книжки, — ухмыляется он.
Рыжая девушка подносит ручку младенца к своим губам и задумчиво облизывает ему пальчики. Мужчина подходит ближе. Женщина так и стоит рядом со мной. Огонь камина ярко освещает ее лицо.
— Ричард, — зову я.
Он не отвечает.
— Ричард!
Женщина тянется ко мне, развязывает ленты шляпки, снимает ее. Гладит меня по голове, потом берет одну прядь и перебирает пальцами.
— Светлые какие. — Она вроде как удивляется. — Чисто золото.
— Продать собираетесь? — говорю. — Что ж, берите! — И выдергиваю локон, который она подцепила. — Вот видите, больше, чем я сама себе навредить могу, никто мне не навредит. А теперь отпустите меня.
Она качает головой:
— Не сходите с ума, дорогая моя, и не портьте прическу. Разве я не сказала? Мы не желаем вам зла. Вот Джон Врум, поглядите-ка; и Делия Уоррен, мы зовем ее Неженкой — надеюсь, со временем они будут вам как родные. А вот мистер Хамфри Иббз: он вас ждал — правда, мистер Иббз? И еще я. Боже мой, как же я вас ждала!
Она вздыхает. Парнишка глядит на нее и ухмыляется.
— Вот не пойму, хоть убей, — восклицает он, — куда ветер дует! — Он кивает в мою сторону. — Разве она, — обхватив себя руками за плечи, он высовывает язык и дико вращает глазами, — разве она не из буйных?
Женщина поднимает руку, он мигом перестает дурачиться.
— И нечего тут рожи корчить, — прикрикнула она на него.
А потом, взглянув на меня, говорит с нежностью:
— Мисс Лилли соединит свою судьбу с нашей. Мисс Лилли еще не совсем освоилась тут у нас. Мисс Лилли, вы, верно, давно крошки хлеба не видели, столько часов в дороге! Что бы такое вам предложить? — Она потирает ладони. — Не желаете ли баранью отбивную? Или, может, кусочек голландского сыру? Или рыбки на ужин? У нас тут на углу есть лавочка — там рыба какая угодно, только скажите, как называется, и Неженка сбегает принесет, поджарит — глазом моргнуть не успеете. Так чего вы желаете? У нас есть фарфоровые блюда, посмотрите, король и то не побрезговал бы. Есть серебряные вилки — мистер Иббз, передайте мне вилочку. Смотрите, дорогая. Ручка чуть шероховата, но не обращайте внимания, милая. Тут герб был, мы его стерли. Чувствуете, какая тяжелая? А колет-то как! Это от господина, что в парламенте заседает. Ну что, дорогая, рыбку выбираем? Или отбивную?
Она встает, склоняется надо мной, подносит вилку к самому моему лицу. Я отталкиваю ее.
— Не думаете ли вы, что я сяду и буду с вами ужинать? Хоть с кем-то из вас?! Да я бы слугами и то постыдилась вас называть! Соединить с вами свою судьбу? Я скорее по миру пойду. Я скорее умру!
Мгновение тишины, а затем...
— Совсем сбесилась, — сказал парнишка. — Слыхали?
Но женщина качает головой и смотрит на меня чуть ли не с умилением.
— Это Неженка может сбеситься, — отвечает она задумчиво. — Я, например, тоже могу. Всякая обыкновенная девушка может. А у благородных дам это по-другому называется. Как это называется, а, Джентльмен?
Она смотрит на Ричарда, тот устало склонился к слюнявой собаке и теребит ее за уши.
— Hauteur, — отвечает он, не глядя.
— Hauteur, — повторяет она.
— Мерси, — говорит парнишка и ухмыляется.— Жаль, а то я подумал, она плохо воспитана, и хотел надавать ей тумаков.
И вновь принимается ковыряться в замке моей сумки. Мужчина смотрит на него и морщится.
— Ишь, до сих пор не научился обращаться с замками! Не надо ломать, не надо портить затворы! Это чудный механизм. А ты чуть его не испортил.
Мальчишка в последний раз ковырнул ножом, лицо его омрачилось.
— Вот бля! — говорит он.
В первый раз я слышу, как это слово произносят в сердцах, как простое ругательство. Он вынимает нож из замка и, прежде чем я успеваю вскрикнуть и остановить его, вспарывает кожу под замком — одним быстрым движением лезвия.
— Иначе не мог, — говорит мужчина снисходительно.
Он достал трубку и теперь зажигает ее. Парнишка тянет руки к разрезу в сумке. И хотя щеки мои горят от жара, я вдруг вся похолодела. То, что он взрезал сумку, лишило меня последних сил.
— Пожалуйста, — умоляю я. — Пожалуйста, отдайте мне мои вещи. Я забуду про полицейского, только отдайте мне мое и отпустите.
Думаю, в голосе моем появились новые, жалобные нотки, потому что они все как один повернули ко мне лица и пристально смотрят на меня, и женщина опять подходит ко мне и опять принимается гладить меня но голове.