Миссис Уоллес поинтересовалась, когда последний раз я ездила в Миллбанк.
— Как там тиранка мисс Ридли и старушка, что теряет голос? — спросила она, подразумевая Эллен Пауэр. — Бедняжка!
— Бедняжка? — фыркнула Присцилла. — Похоже, она тронутая. Вообще, все, о ком рассказывает Маргарет, выглядят слабоумными. — Не понимаю, сказала далее сестра, как это я выношу их общество. — Тебе и с нами-то вечно невмоготу.
Это было сказано для Артура, который, сидя у ее ног на ковре, с ходу ответил: все потому, что я знаю — Присцилла не сообщит ничего достойного внимания.
— Сплошное сотрясение воздуха, правда, Маргарет? — Естественно, теперь он зовет меня по имени.
Я улыбнулась, но смотрела на Присциллу, которая поймала и ущипнула его руку. Она сильно заблуждается, сказала я, называя узниц слабоумными. Все дело в том, что их судьбы весьма отличаются от ее собственной жизни. Представляет ли она, насколько сильно это отличие?
Присцилла ответила, что ничего представлять не собирается, это я только и делаю, что воображаю подобные вещи, чем мы с ней и разнимся. Тут Артур своей огромной ручищей обхватил оба ее тонких запястья.
— В самом деле, Маргарет, — встряла миссис Уоллес, — неужто все они под одну гребенку? И все их преступления — сплошная мелочовка? Нет ли у вас там нашумевших убийц? — Она улыбнулась, обнажив зубы в темных вертикальных трещинках, точно клавиши старого пианино.
Обычно убийц вешают, ответила я, однако рассказала о Хеймер, которая сковородкой избила свою хозяйку, но вышла на свободу, когда было доказано, что госпожа с ней жестоко обращалась. Присцилле, добавила я, следует помнить о подобных казусах, когда станет хозяйничать в Маришесе. Ха-ха, ответила сестра.
— Еще там есть узница, — продолжала я, — настоящая леди, которую считают украшением зоны; так вот она отравила мужа...
Артур тотчас выразил надежду, что в Маришесе ничего подобного не случится. Ха-ха, сказали все.
Посмеявшись, они заговорили о другом, а я все думала: сказать, что еще там есть странная девушка-спиритка?.. Вначале решила, не стоит, а затем подумала — почему бы и нет? В конце концов я все же рассказала, и брат тотчас небрежно заметил:
— Ах, да, спиритка. Как, бишь, ее зовут? Гейтс?
— Дауэс, — поправила я, слегка удивившись.
За пределами Миллбанка я никогда о ней не говорила. И слышала это имя только от надзирательниц. А Стивен покивал — конечно, он помнит это дело. Обвинителем был мистер Локк — «прелестный человек, сейчас ушел на покой. Было приятно с ним поработать».
— Мистер Хэлфорд Локк? — вмешалась мать. — Однажды он был у нас на обеде. Помнишь, Присцилла? Хотя нет, ты была еще слишком мала, чтобы сидеть с нами за столом. Маргарет, ты помнишь?
Я не помню. И рада этому. Я переводила взгляд с матери на Стивена, а потом уставилась на миссис Уоллес, которая сказала:
— Спиритка Дауэс? Так я ее знаю! Это же она ударила по голове дочь миссис Сильвестр... или придушила... в общем, чуть не убила...
Я вспомнила картину Кривелли, на которую иногда с удовольствием поглядываю. Сейчас казалось, будто я робко вошла с ней в комнату, а ее у меня выхватили, и она пошла по рукам, залапанная грязными пальцами. Я спросила миссис Уоллес, хорошо ли она знала пострадавшую. Та ответила, что знавала ее мать — «весьма пакостную» американку, дочка же обладала прелестными рыжими волосами, но была бледна и конопата.
— Какую бучу подняла миссис Сильвестр из-за той спиритки! Правда, та все же сильно издергала девицу.
Я передала слова Дауэс: девушка не пострадала, но только напугалась, а ее вид испугал еще одну даму, которая умерла. Ее звали миссис Бринк. Это имя знакомо миссис Уоллес? Нет, не знакомо.
— Дауэс решительно утверждает, что во всем виноват дух, — сказала я.
На ее месте он бы утверждал то же самое, усмехнулся Стивен; вообще-то он даже удивлен, что подсудимые столь редко прибегают к подобной отговорке. Дауэс показалась мне вполне бесхитростной, поделилась я. Разумеется, ответил брат, спириты должны выглядеть простодушными. Этому они нарочно обучаются для своего ремесла.
— Все они одна шайка-лейка, — оживился Артур. — Скопище прохиндеев. И весьма неплохо зарабатывают охотой на простофиль.
Я коснулась своей груди там, где должен бы висеть медальон; сама не знаю зачем — чтобы привлечь внимание к потере или, наоборот, скрыть ее. Я взглянула на Хелен, но она, улыбаясь, разговаривала с Прис. Вряд ли все спириты нечестивцы, сказала миссис Уоллес. Однажды ее подруга участвовала в спиритическом круге, и медиум рассказал много такого, чего просто не мог знать: о ее матери, о сыне кузины, погибшем в пожаре.
— Всем известно, что у них имеются особые книги, — заявил Артур. — Этакие гроссбухи с именами, которыми они обмениваются. Вероятно, в одном значится имя вашей подруги. А где-нибудь есть и ваше.
Миссис Уоллес аж вскрикнула:
— Синяя книга спиритов! Вы серьезно, мистер Барклей?
Сестрин попугай встопорщил перья.
— В доме моей бабушки, — сказала Хелен, — на повороте лестницы есть место, где, говорят, можно встретить призрак девушки, которая упала со ступеней и сломала шею. Собираясь на бал, она спускалась в шелковых туфельках.
Призраки! — заворчала мать. Похоже, в этом доме ни о чем другом не говорят. Отчего бы в таком разе нам не пойти в кухню, чтобы поболтать со слугами...
Чуть погодя я перешла к Стивену и под шумок общего разговора спросила, вправду ли он считает Селину Дауэс полностью виновной.
— Она в Миллбанке, — усмехнулся брат. — Стало быть, виновна.
Я напомнила, что вот так же он отвечал в детстве, чтобы поддразнить меня; из него уже тогда лез адвокат. Я заметила, что Хелен за нами наблюдает. Жемчужные серьги в ее ушах выглядели каплями воска; я вспомнила, как, бывало, смотрела на них и представляла, что они тают от жара ее горла. Присев на ручку кресла Стивена, я спросила, зачем же считать Селину Дауэс такой испорченной и расчетливой.
— Ведь она так молода...
Я вовсе не об этом, ответил брат. В суде, сказал он, частенько видишь девочек лет тринадцати-четырнадцати — таких маленьких, что приходится подставлять им ящики, чтобы присяжные их разглядели. Однако в делах этих девочек неизменно маячит взрослый, мужчина или женщина; молодость Дауэс говорит, возможно, лишь о том, что она «попала под чье-то дурное влияние». Я возразила, что девушка выглядит очень уверенной; если кто на нее влиял, то лишь духовно.
— Что ж, — сказал Стивен, — тогда, возможно, она хочет кого-то выгородить.
То есть человека, ради которого она согласна пять лет жизни провести в тюрьме? В Миллбанке? Такое случается, сказал брат.
— Ведь Дауэс весьма красива и молода? Так, может, «дух», замешанный в деле, — теперь я его припоминаю — какой-нибудь парень? Знаешь, большинство призраков, исполняющих трюки на сеансах, — это актеры, укутанные в муслин.