Теперь прямо перед ним возникло другое препятствие — похожий на веретено линкор с развевающимися яркими вымпелами флагмана. Позади него еще одна гряда облаков, а за ней — чернильно-синие глубины вечной зимы, таящейся за гранью цивилизации.
Хайден не мог больше держаться. Но это уже и не требовалось. Убедившись, что байк направлен точно на линкор, он подтянул ноги и оттолкнулся от него.
Невесомый, он вертелся в пространстве, не успевая вдохнуть проносящийся мимо губ воздух. В глазах потемнело, но Хайден все же увидел, как байк номер два врезался в борт линкора, смяв обшивку корпуса. Разрастающийся гриб пламени высветил название, написанное краской на металлическом борту: «Дерзкий».
Собрав последние силы, Хайден раскинул руки и ноги, максимально увеличивая сопротивление ветру. Мир исчез в серебристо-сером тумане, когда он врезался в облако за линкором. Косяк потревоженной рыбы подался в сторону. Он думал, что вот-вот замерзнет, потеряет сознание от недостатка воздуха или ударится обо что-нибудь.
Ничего такого не случилось, хотя пальцы рук и ног все сильнее коченели по мере того, как снижалась скорость падения. Проблема теперь состояла в том, что он мог застрять в облаке, где его никто бы не увидел. И не услышал — из-за гула продолжающегося сражения. Были случаи, когда люди, застряв в облаке, умирали от жажды. Продумал бы все заранее, захватил бы с собой пару ножных плавников.
Он как раз подумал, что плавники, как и крылья, могло бы сорвать потоком воздуха, когда облако вспыхнуло изнутри, словно охваченное пламенем.
Хайден вскинул руку и отвернулся от вспышки, но свет был уже везде, рассеявшись по всему облаку. Температура резко поднялась, и, к его удивлению, облако просто исчезло, свернулось и пропало, словно исполненная мечта.
Жара продолжала нарастать. Сквозь пальцы Хайден заметил какой-то силуэт, находящийся между ним и невыносимо ярким светом. Линкор Слипстрима распадался, но охватившее его пламя тускнело в блеске нового солнца Эйри.
Даже замедляясь, Хайден все еще удалялся от сражения. Это и спасло ему жизнь — все прочее, что находилось вблизи солнца, в следующие несколько секунд просто сгорело. Для его матери это не имело значения: она и все другие защитники были уже мертвы — новое солнце спалило их в первые мгновения своей жизни. Должно быть, они предпочли зажечь солнце и погибнуть, чем позволить Слипстриму захватить его в качестве трофея.
Свет достиг пика агонизирующей яркости и резко потускнел. Хайден едва успел понять, что вырвавшееся из оранжевого свечения сферическое пятно на самом деле взрывная волна — через секунду она ударила его, как океанский вал.
Потеряв сознание, он полетел, вертясь, в сине-серую бесконечность зимы, за пределы цивилизации и надежды.
Голова сегодня болела не так сильно, но Венера Фаннинг все еще поглаживала пальцами небольшой шрам на скуле, проходя по облицованной плиткой галерее, отделявшей ее квартиру от офисов Адмиралтейства Слипстрима. Холл с высокими колоннами простирался почти во всю ширину городской вертушки в Раше; ей приходилось проходить по нему по несколько раз в день. И каждый раз Венера заново переживала те казавшиеся бесконечными минуты, когда она, сраженная пулей, лежала здесь на полу в ожидании смерти. Несчастная и одинокая.
После того случая она уже никогда не бывала в холле одна, хотя понимала, что тем самым демонстрирует окружающим свою слабость. И все равно — ей нужно слышать чьи-то шаги, пусть даже она никогда и не взглянет на идущего чуть позади слугу, не признается в своих чувствах. Завывание ветра снаружи — единственный звук, если не считать звонкого стука ее каблучков и шагов сопровождающего.
Несмотря на воспоминания, которые вызывал у нее этот омерзительный холл всякий раз, когда она туда входила, Венера не стала ничего здесь менять, как сделали бы ее сестры. По крайней мере она не сделает этого, пока не исчезнет боль, пульсирующая в висках утром, днем и ночью. Но когда это случится? Врачи ответа не давали и лишь обменивались угрюмыми взглядами из-под полуопущенных век.
Венера распахнула двойные двери Адмиралтейства, за которыми на нее обрушился шум и неистребимые запахи табака, пота и кожи. Прямо в дверном проеме четыре пажа обоих полов сгрудились вокруг картотечного столика, не замечая, что их церемониальные мечи уже сошлись в бездумной битве. Венера ловко обошла их и проскользнула мимо двух краснолицых офицеров, споривших из-за какого-то клочка бумаги. Она увернулась от книжной тележки, водителя которой не было видно из-за груды взгроможденных на нее томов, и, сделав еще три шага, вошла в вестибюль адмиралтейства, объятого безумием готовящегося к войне офиса.
Вестибюль разделяла на две части низкая деревянная перегородка. Слева — комната ожидания, совершенно пустая в данный момент, если не считать нескольких кресел для пожилых посетителей. Справа сидящие за полированными деревянными столами клерки обрабатывали входящие сообщения и передавали их затем маленькой армии пажей, которые перекатывали между столами крутые лестницы. Время от времени они останавливались, вытягивали шеи вверх и наблюдали, как один из них взбирается на лестницу, дабы изменить высоту или относительное положение одной из моделей, застывших наподобие косяка замороженной рыбы над головами писарей. Два капитана и адмирал стояли как вкопанные посреди всего этого бедлама, словно боясь сделать шаг из-за риска оказаться под колесами проносящихся со свистом стремянок.
Подойдя к перегородке, Венера настойчиво постучала по ней. Через некоторое время ее заметили, и тогда один из пажей оставил свою лестницу и, подбежав, склонился в поклоне.
— Можно мне взять ключ к дамской комнате? — спросила она. Паж кивнул, сбегал к соседнему столу и тут же вернулся с большим, украшенным завитушками ключом.
Венера мило улыбнулась ему, но улыбка мгновенно растворилась в остром ощущении боли, пронзившем ее от скулы до повязки над глазами. Быстро повернувшись, она прошла мимо толпящихся курьеров по обшитому панелями розового дерева коридору, отходившему в сторону от вестибюля. В конце коридора была дубовая дверь, украшенная резными сойками и зябликами и тщательно отполированная, но с потускневшей по причине редкого пользования серебряной ручкой.
Отперев замок, Венера уже шагнула за порог, когда слуга попытался проследовать за ней.
— Вы не против? — спросила она, сердито взглянув на него. Он глубоко покраснел, и лишь тогда Венера по-настоящему обратила на него внимание; он был довольно-таки молод и недурен собой. Но все равно лишь слуга.
Она закрыла дверь у него перед носом и повернулась. Пол в зале был покрыт темно-красным ковром, а стены обшиты дубовыми панелями, отлакированными почти дочерна. Никаких окон, лишь газовые фонари в подсвечниках персикового цвета. Кабинок было всего две, но дожидающиеся своей очереди дамы могли посидеть на расставленных тут и там скамеечках и стульях. Тем не менее Венера еще ни разу не встречала здесь ни одной женщины. Можно подумать, она была единственной женой в Адмиралтействе, навещающей мужа на работе.