- Да.
- Все хуже и хуже, - протянула она. - Хуже и хуже!
Она встала. Ее стул опрокинулся. Дверь со скрипом отворилась, но королева раздраженно махнула рукой, и дверь снова закрылась.
- Всю мою жизнь люди, которые меня наставляли, отнимали у меня то, что я любила, - и как раз тогда, когда я только начинала это понимать. - Она запустила пальцы в волосы, откинула их назад и подошла к Лавину. - И ты туда же! Так что же у меня осталось?
Лавин покачал головой.
- Я любила тебя, потому что ты никогда не пытался меня наставлять. Ты никогда не был моим сторожем. На банкетах я искала взглядом твое лицо, потому что только с тобой могла действительно посмеяться от души или обменяться искренней улыбкой. Если бы я могла, я сделала бы тебя своим консортом, Лавин.
Генерал отвел глаза.
- Ты наплевала на все остальные традиции, - сказал он с невольной горечью в голосе. - Почему ты даже не попыталась нарушить и эту?
Традиция и политика предписывали Гале выйти замуж за королевского сына из соседней страны.
Теперь королева, в свою очередь, отвела глаза.
- Я испугалась.
- Нарушить традицию? Или реакции парламента?
- Тебя.
- Меня?
- Я боялась жить с тобой вместе. Я боялась потерять тебя. - Гала со злостью поставила стул на ножки и села. - Я боялась всего, что связано с тобой. И… я думала, у нас будет время… на преодоление страха.
- Еще не поздно, - быстро проговорил Лавин. - Ты веришь мне - после всего, что было?
- Не знаю… Да, верю, Лавин. Я верю, что ты будешь следовать велениям своего сердца - даже если они приведут тебя в ад.
- Но ты веришь, что я люблю тебя?
- Да.
- Так дай мне спасти тебя!
- Ты слишком хорошо меня знаешь, - грустно улыбнулась Гала. - Не мне сейчас выбирать, мой ненаглядный. Ты должен сделать выбор между самоуничтожением и любовью. Я свой выбор уже сделала, и я умру за него без сожалений. Если за этим столом и есть мятущаяся душа, так это ты.
Каждое ее слово было ударом для Лавина. Он молчал; все планы пошли прахом.
Всю жизнь он терзался сомнениями: а понимает ли его Гала? Думает ли о нем?
Она понимала его слишком хорошо.
- Твой выбор, мой дорогой друг, - продолжала королева, - очень прост. Либо ты присоединишься ко мне и повернешь армию, доверие которой завоевал, против парламента, либо ты разрушишь стены моей крепости, убьешь моих людей и найдешь в спальне мой труп, поскольку в таком случае я приму яд.
Она говорила так просто, что Лавину и в голову не пришло усомниться в ее решимости. Его охватила паника. Все ускользало из рук. Он открыл было рот, почти готовый сдаться ради нескольких дней блаженства, прежде чем их убьют… Но тут вспомнил Энея и запасной план.
- Я вернусь к тому, с чего мы начали, - раздался его собственный голос. - Ты всю жизнь отвергала выбор «или - или». Ты была выше подобных дилемм и поэтому стала королевой. Ты можешь проводить свою политику более мягко и сохранить хотя бы часть того, над чем работала. Альтернатива - потерять все и жизнь в придачу.
Ее лицо ожесточилось.
- Отлично. У меня действительно есть другой выход, хотя я надеялась, что прибегать к нему не придется. В каком-то смысле он хуже всего.
- Почему хуже? - не понял Лавин.
- Потому что я не хотела твоего поражения в бою. Я никогда не видела в тебе врага.
Она встала, не дав ему ответить, и сделала знак. Лавин тоже встал, охваченный тревогой. Может, она решила распорядиться, чтобы его схватили или убили?
В комнату вошел мужчина в форме дворцового охранника, по виду суровый и знатный. Лавин решил, что он чужеземец, поскольку волосы у него были длинные, заплетенные в косички.
- Генерал Лавин! Позвольте представить вам генерала Армигера.
Лавина словно молнией поразило. Ведь Армигер погиб! Хотя… быть может, он дезертировал и переметнулся к Гале, соблазненный каким-нибудь выгодным предложением? Нет, чушь какая-то…
Лавин шагнул вперед и пожал руку своему новому противнику.
- Ваше имя у всех на устах, - произнес он стандартную вежливую фразу.
- Благодарю, - сказал Армигер. - А вашим воинским искусством везде восхищаются. Горю желанием помериться с вами силами.
Лавин отступил на шаг и отвесил почтительный поклон.
- В таком случае, ваше величество, позвольте мне удалиться. Раз генерал Армигер на вашей стороне, необходимо как следует подготовиться, если я хочу сегодня победить.
Гала встала, сжав руки, и молча проводила его взглядом. Лицо ее исказилось от горя.
Лавин шел, почти не замечая враждебных взглядов солдат и почти не слыша расспросов своих спутников. Солнце на небе потускнело, звуки и запахи увяли, словно осенние листья. Лавин обнаружил, что стоит за стенами замка, строгим голосом отдавая Хести приказы. В душе бушевала такая буря эмоций, какой он не испытывал вовек. Чувства затмили рассудок; Лавин никому не мог рассказать о том, что ему пришлось пережить.
А в центре бури неизменно оставался один и тот же мысленный образ: генерал Армигер рядом с королевой Галой.
28
Лошади нашли дорогу, и Джордан отпустил поводья, предоставив им идти самим.
Впереди расстилалась долина. Из земли еще торчали желтые стебли зерновых, но на бывший оазис со всех сторон наступали песчаные дюны. «Какая разница, - подумал Джордан. - Все равно никто не захочет здесь селиться, на обломках чужой жизни».
Как видно, это была одна из экспериментальных деревушек. Джордан искоса глянул на Тамсин; лицо девушки сохраняло безмятежность. Неужели эти обугленные сломанные стены, между которыми валяются разбросанные ветром предметы домашней утвари, - ее родная деревня?
Над пепелищем все еще стоял запах гари. Его не смог развеять ни холодный воздух, ни свинцово-серое небо. А у него дома сейчас, должно быть, падает снег…
- Их даже не похоронили, - сказала Тамсин.
Джордан посмотрел туда, куда она показывала. Из кучи старого тряпья (как ему показалось вначале), торчали пожелтелые руки и ноги. А эти округлые формы… Джордану стало дурно, и он отвел взгляд.
- «Интеграция», - сказала Тамсин, - деревня ученых. Они сами себя содержали. Зачем ее надо было предавать огню?
- Вряд ли деревню сожгли потому, что так было надо, - отозвался Джордан.
- Я выросла здесь, - промолвила Тамсин так тихо, что Джордан едва ее услышал.
- В этой деревне? - спросил он, быстро оглянувшись кругом.
- Нет. В другой, по соседству. Я прожила там всю жизнь. А потом парламент спалил ее дотла.