Переваливаясь на колдобинах, подъехала машина с белым блестящим крестом на капоте. Микки пошла ее встретить. Кей помешкала, потом вновь присела на корточки возле Хелен.
Неловко навалившись грудью на край провала, та напряженно прислушивалась.
– Это же Маделина и Тони кричали, да? – спросила она. – Они уцелели?
– Будем надеяться.
– Ведь уцелели, правда? Как же они теперь? Миссис Финч... – Хелен покачала головой. – Ее увезли до вашего прихода... Мы были в кухне. Ей понадобились очки, вот и все. Я сказала, что сбегаю. Они лежали на столике возле кровати. Я держала их в руке, вот так... – Она поднесла к глазам ладонь и как-то растерянно заозиралась. – Она не хотела меня отпускать, хотела, чтоб Тони сбегал, пусть, говорит, Тони сходит. – Голос ее задрожал. Она подняла на Кей взгляд распахнутых глаз и вдруг спросила: – Вы не рассердитесь, если я попрошу взять меня за руку?
– Рассержусь? – Кей тронуло ее простодушие. – Господи, я бы давно сама предложила, только не хотела показаться назойливой.
Она потерла в ладонях ее руку, затем поднесла к губам и подышала на пальцы.
Хелен не сводила с нее взгляда широко раскрытых глаз.
– Вы такая смелая, – сказала она. – И ваша подруга тоже. Я бы так никогда не смогла.
– Ерунда, – ответила Кей, растирая ей руку. – Уже лучше? Просто в деле отвлекаешься, только и всего; так легче, чем сидеть дома и слушать эту волынку.
Услышав треск досок, она пожала и выпустила озябшую испачканную руку с мягкой ладошкой и упругими подушечками пальцев.
– Вот и врач, – сказала Кей и чуть погодя добавила: – Кстати, насчет отвлечения – это секрет.
Подошла врач – красивая разбитная женщина лет сорока пяти, в комбинезоне и шапочке.
– Здрасьте вам, – сказала она, присев перед Хелен на корточки. – Ну, что у нас здесь?
Кей отошла в сторонку. Слышались бормотанье докторши и ответы Хелен:
– Нет... не знаю... немножко... спасибо...
– Травмы не определить, пока ее не вытащат. – Врачиха подошла к Кей, отряхивая от пыли руки. – Не думаю, что есть кровотечение, но колотит ее прилично, возможно, от боли. Я вколола ей морфий, чтобы маленько забылась. – Врач потянулась и сморщилась.
– Тяжелая ночка? – спросила Кей.
– И не говори! Девять трупов на Виктория-стрит, четыре в Челси. Еще один, как я понимаю, здесь? Нас просили осмотреть женщину с мальчиком, когда их достанут из завала, но нет времени здесь околачиваться. В Воксхолле нас ждет малый, которому вроде бы оторвало руки.
Спасатель крикнул, что опасности газа нет, и врачиха машинально полезла в карман за сигаретами. Открыла пачку и протянула Кей.
– Можно парочку? – спросила та.
– Ну ты нахалка!
Кей засмеялась.
– Одна мне, а другая в лечебных целях. – Прикурив обе сигареты от врачихиной зажигалки, она подошла к Хелен и ласково сказала: – Ну-ка гляньте, что у меня есть!
Кей вставила ей в губы сигарету и снова взяла за руку. Хелен щурилась от дыма; глаза ее потемнели, голос опять изменился.
– Вы такая добрая.
– Пустяки.
– Я будто пьяная. Отчего это?
– Наверное, от морфия.
– Врач такая милая!
– Она хорошая, правда?
– Вы бы не хотели стать врачом?
– Не особенно, – ответила Кей. – А вы?
– Я знаю одного мальчика, который собирается стать врачом.
– Вот как?
– Я была в него влюблена.
– Ага.
– Он бросил меня ради другой девушки.
– Дурачок.
– Сейчас он в армии. А вы в кого-нибудь влюблены?
– Нет, – сказала Кей. – Вообще-то, кое-кто влюблен в меня. Тоже прекрасный человек... Но это еще один секрет. Я надеюсь, что после морфия вы ничего этого не вспомните.
– А почему секрет?
– Просто я обещала этому человеку никому не говорить.
– И вы его не полюбите?
– Вам хочется, чтобы полюбила? – улыбнулась Кей. – Только вот странное дело: мы всегда любим не тех, кого следует, и я не знаю, почему так...
– Не выпускайте мою руку, ладно?
– Ни за что.
– Вы ее держите? Я не чувствую.
– А так? Теперь чувствуете?
– Теперь да. Так и держите, хорошо? Вот так.
Они молча курили, потом Хелен задремала; Кей осторожно вынула из ее пальцев тлеющую сигарету и докурила сама. Спасатели разбирали завал. Временами гул самолетов и буханье снарядов становились громче, небо зрелищно озарялось беспорядочными вспышками зеленого и красного. Иногда подходила Микки, присаживалась рядом и зевала. Пару раз, пошевелившись во сне, Хелен бормотала или отчетливо выговаривала:
– Вы здесь?.. Я вас не вижу... Где вы?..
– Я здесь, – всякий раз отвечала Кей и чуть сжимала ее руку.
– Она твоя навеки, – усмехнулась Микки.
Наконец в завале открылась рухнувшая лестница; спасатели приподняли ее лебедкой и обнаружили женщину с мальчиком, почти целых и невредимых. Первым головой вперед, точно из материнского чрева, выбрался мальчик – весь скрюченный, с пересохшими губами, поседевший от пыли. Мать с сыном стояли совершенно оглушенные.
– Где мама? – спросила женщина.
Микки понесла им одеяла, Кей тоже встала.
Почувствовав движение, Хелен очнулась и вцепилась в нее:
– Что такое?
– Освободили Маделину с Тони.
– Они целы?
– Вроде бы. Вам не видно? Сейчас ребята вас вытащат.
Хелен замотала головой.
– Не уходите! Пожалуйста!
– Надо идти.
– Прошу вас!
– Мне надо ехать, ребята вам помогут.
– Я боюсь!
– Я должна отвезти женщину с мальчиком в больницу.
– Пусть ваша подруга отвезет, а?
Кей рассмеялась.
– Эй, вы хотите, чтобы меня вышибли со службы?
Она погладила Хелен по голове, отведя со лба пропыленные волосы. Ненароком заглянув в ее огромные встревоженные глаза, темневшие на меловом лице, Кей заколебалась.
– Погодите минутку, – сказала она. – Перед спасателями вы должны предстать во всей красе.
Кей сбегала к Микки и вернулась с фляжкой. Смочив водой носовой платок, она стала очень нежно обтирать лицо Хелен. Начала со лба, потом спустилась ниже.
– Закройте глаза, – шепнула Кей.
Она провела платком по векам, затем по впадинкам у крыльев носа, по ложбинке над верхней губой, по уголкам рта, щекам и подбородку.