Кей свернула за угол и посмотрела вверх. В луче прожектора плыл сияющий самолет. К нему взмыла огненная трасса, которая летела будто в тишине – казалось, цепочка резвых огоньков, следящих дымками, не связана с ощутимым грохотом орудий. Однако вскоре внимание забрали посыпавшиеся осколки. С равными промежутками времени они барабанили по крыше и капоту фургона, словно пилоты бомбардировщиков захватили с собой кухонную утварь и теперь опорожняли ящики с вилками и ножами.
Потом раздался удар ощутимее, за ним еще один, и дорога впереди вдруг вспыхнула ослепительно белым светом. Самолет сбросил зажигалки, одна взорвалась.
– Круто! – сказала Микки. – Чего делать?
Кей машинально сбросила газ, нога ее зависла над тормозом. Инструкция приказывала не останавливаться, что бы ни случилось по дороге. Любое происшествие могло привести к гибели. Однако каждый раз было трудно всего лишь удирать от опасности.
Кей приняла решение и остановила фургон как можно ближе к плюющемуся искрами цилиндру. Открыла дверцу и выпрыгнула наружу.
– Не хочу, чтобы улица сгорела. Пофиг, что скажет Бинки.
Оглядевшись, Кей заметила мешки с песком, грудой лежавшие перед окном дома; оберегая от взбесившегося магния лицо и руки, она подтащила и бросила мешок на зажигалку. Белый свет исчез. Но дальше по улице вспыхнула еще одна бомба. Кей поволокла к ней второй мешок. Зажигалки, которые лишь тлели, она отшвыривала ногой, и те катились, злобно пыхая искрами. На помощь пришла Микки, а через минуту к ним присоединились мужчина и девочка, выбежавшие из дома; все они носились по улице, точно сбрендившие футболисты... Несколько зажигалок упали на крыши и в палисадники, где их было не достать; одна примостилась на деревянную табличку «Сдается», которая уже занялась.
– Где ваш караульный, черт бы его побрал? – спросила Кей.
– Сам хотел бы знать, – отдуваясь, сказал мужчина. – Наша улица на границе двух постов. Гаврики сидят и спорят, кому здесь патрулировать. Как думаете, пожарных вызывать?
– Тут дела-то для пары ручных помп, нам бы лестницы иль веревки.
– Так что, звонить?
Кей огорченно осмотрелась.
– Да. Пожалуй, надо.
Мужчина убежал. Кей подошла к девочке.
– Давай-ка назад в укрытие.
Девчонка, одетая в мужской плюшевый пиджак и хвостатую шапочку гнома, ухмыльнулась и замотала головой:
– Не, тут лучше. Интересней.
– Сейчас будет тебе интересней – не обрадуешься! Ну, что сказано!
Вдруг рвануло в одном из домов дальше по улице – раздался этакий «ба-бах», сопровождаемый звоном разбитого стекла. Кей с Микки бросились к дому, девчонка увязалась следом. В окно первого этажа, где взрывом выбило ставни, сквозь черные от сажи шторы, повисшие на оборванном карнизе, вырвалось черное облако дыма с кусками штукатурки, но огонь не появился.
– Осторожно, – сказала Кей, когда они с Микки забрались на подоконник. – Может, замедленная.
– А то не знаю, – фыркнула Микки.
Она посветила фонариком. Кухню разворотило: раскиданные стулья и посуда, опаленные обои, стол, который шваркнуло о стенку и перевернуло вверх тормашками. За ним виднелась распростертая фигура мужчины в пижаме и халате. Он хватался за бедро и стонал:
– Ох! Ох! Етит твою мать!
Вглядевшись сквозь пыль, Микки ухватилась за Кей.
– Кажись, ему ногу оторвало! – просипела она. – Напрочь! Надо жгут...
– Что такое? – крикнул человек и закашлялся. – Кто там? Помогите!
Кей побежала к фургону.
– Не смотри! – крикнула она девчонке, которая ошивалась у окна.
Гул самолетов угас, но костерки на улице разгорелись всерьез, выбрасывая уже не белое, а желтое, оранжевое и красное пламя. Они привлекут другие самолеты с настоящими бомбами, только возиться с ними некогда. Кей схватила коробку с бинтами и бросилась назад к дому. Микки была уже в кухне возле раненого. Она разбросала мусор и теперь рвала на человеке пижаму.
– Помогите встать... – простонал мужчина.
– Лежите и не разговаривайте.
– У меня это... нога...
– Я знаю. Все нормально. Сейчас наложим жгут.
– Чего?
– Чтобы остановить кровь.
– Кровь? Чего, у меня кровь идет?
– Наверняка, приятель, – мрачно ответила Микки.
Наконец она разорвала штанину и направила луч фонарика на обнажившееся бедро. Нога заканчивалась чуть выше колена. Но культя была розовая, гладкая и слегка лоснилась...
– Погоди-ка. – Кей взяла Микки за плечо. Мужчина выдохнул, рассмеялся и закашлялся.
– Едрит твою налево! Если отыщешь ногу, ты просто кудесница, бляха-муха! Я потерял ее еще на той войне.
Отсутствовал деревянный протез. Вдобавок взорвалась не бомба, а лишь неисправная газовая плита. Мужчина поднес спичку к горелке под чайником, тут и рвануло. Протез оторвался и улетел со всем остальным; в конце концов он обнаружился на крючке для картины, где зацепился пряжкой.
Микки зло пихнула его хозяину:
– Будто нам взрывов не хватает, еще вы добавили.
– Я всего лишь хотел чайку заварить. – Мужчина все не мог откашляться, – Человек имеет право на чашку чая, нет, что ли?
Когда его подняли, стало видно, как сильно ему досталось. Ожоги на лице и руках, частью обгорели волосы, а брови и ресницы спалило совсем. Кей с Микки не знали, вести его в госпиталь или оставить, но потом все же вывели из дома и усадили в фургон.
На улице все еще полыхал огонь, однако девчонка, помогавшая тушить зажигалки, уже барабанила в двери домов; появились люди с бадьями, помпами и ведрами с песком. Безногий кого-то окликнул и попросил заколотить досками окно его квартиры,
– Похоже, придется отсель съезжать, – сказал он, глядя на суетящиеся фигуры. – Хоть бы фатеру-то не залили. По мне уж лучше пожар, чем потоп... Эй, ты чего это? – забеспокоился мужчина, когда Кей хотела захлопнуть дверцу фургона. – Запрешь меня с ней, что ли? – Он имел в виду Микки.
– Все будет нормально, – успокоила Кей.
– Легко сказать. Поглядела бы, как она обошлась с моей пижамой...
– Шибко опасался, – сказала Микки, когда они забросили мужчину в госпиталь.
– Шутишь?
– Ну ты подумай – деревянная нога! Если наши узнают...
Кей хихикнула и прохрипела:
– Кей! Кей! Ногу напрочь оторвало!
– Заткнись! – Микки прикурила две сигареты.
– Не переживай, милая. Любой подумал бы то же самое.
– Возможно. Заметила, какие у девочки красивые глазки?
– Разве?
– Кареглазых ты не замечаешь.