– Маршруты, проложенные еще первыми учеными, допущенными сюда, практически не изменились, – проговорил Серый, – с тех светлых времен, когда люди искали здесь спасение. Ты прав, нужно двигаться по вешкам, но из всех живущих только я помню, по каким.
– Не набивай себе цену, – отпарировал я. – Если бы ты не обладал этими знаниями, мы бы с тобой не договорились. Я скорее всего постриг бы тебя в той парикмахерской – сразу на всю голову.
– Кто знает, кто знает, – философски прокомментировал старик, – что случается там, куда мы не решаемся пойти.
Я промолчал. Он прав. Мыслить «сослагательными наклонениями» – последнее дело, особенно здесь, в самом сердце чужеродной необъяснимости.
Серый взобрался в аэролодку, по виду действительно смахивающую на продолговатую плоскодонную посудину, предназначенную для скольжения по водной глади. Только вот эта скользила по атмосферным линиям, которые невооруженным глазом определить нельзя, но зато вполне можно просканировать приборами.
Проводник-старожил встал у штурвала управления этой воздушной посудиной. Мы последовали его примеру, влезли на борт, и парящая лодка отчалила, чтобы унести нас в самое пекло. Мои бойцы заметно поникли, а вот Серый, наоборот, расцветал прямо на глазах.
Близость к истоку Ареала вселяла в него кипучую энергию, переполняла желанием двигаться, действовать, жить. Этот древний сталкер в натуре превратился в наркозависимого, подсевшего на абнормальность. Иная реальность наполняла его организм эйфорией, но эта же сила навсегда привязала его попавшее в плен зависимости естество к этой «радости». Для старика, по большому счету, ничего на свете не имело особого смысла. Сохранили значение лишь узы, связавшие его с абнормальным. Кандалы, которые уже не разомкнуть.
Подобная участь в той или иной вариации ждет всех, кто вовремя не выберется из Ареала. Ну, почти всех. В абнормальности возможно абсолютно все – даже исключения из «привычного» ненормального алгоритма.
Старик знал об этом, как и о многом другом, но это знание, как и все остальное в его жизни, также утратило мотивацию. Для него в жизни стоящими оставались только те ощущения, которыми наполняла его связь с Ареалом. Но в эйфории единения могли случаться перерывы по той или иной причине, и тогда в права пыталась вступить нормальная реальность или то, что люди привыкли ею считать.
Я понял, что происходит.
Мы, свалившись ему как снег на голову, каким-то образом вынудили старожила очнуться, вынырнуть из переполняющего его абнормального мировосприятия. Про́клятый сталкер на время вернулся к условно человеческому восприятию мира, но как долго это изменение удержится в его сознании, я не знал. Поэтому нам нужно было спешить, пока демоны Серого Соединителя не утащили его разум обратно в пучину ирреальности.
Те самые демоны, которые пока что используют его в качестве разведчика, внедренного в нашу группу. Изучают они нас, чешут репы озадаченно и гадают, чего ж это мы измыслили такого пакостного, на кой ляд приперлись в эпицентральную зону…
Не пора ли уже нас выставлять вон, как непрошеных гостей, ввалившихся, куда их не звали?
Тем временем наша аэролодочка двигалась по проложенному еще первыми ареальными научниками маршруту. Путь обозначали столбики с пронумерованными табличками, прозванные вешками. Одна из таких вешек с номером двадцать семь проплыла мимо нас по левому борту. Серый уверенно вел летающую посудину вперед. До поверхности земли сейчас около десяти футов, и, судя по шкалам на грязной приборной панели, скорость нашего движения составляла двенадцать миль в час.
За спинами остались полуразрушенные здания исследовательского института, прямо по курсу поджидала смерть, я почуял ее дыхание и вопросительно посмотрел на старика, однако наш проводник уже начал уводить аэролодку влево. При этом выглядел он спокойным, как дохлый удав. Для себя Серый уже принял решение, каким путем следовать, принял сам, а значит, уже одержал победу над Ареалом. Пусть кратковременную, но победу.
Это и есть сталкерская судьба, от вешки до вешки, так целая жизнь может пройти, и посвященные знают об этом, но вот мои спутники подкачали. Они были лишними в этом мире, их поведение, их реакции наглядно об этом свидетельствовали.
Какой умник, спрашивается, формировал эту команду? По каким критериям отбирались кандидаты в нее?
Бойцы впали в глухой ступор. Судорожно вцепившись в свои ружья, они поводили головами по сторонам, высматривая цели для стрельбы. Я видел нечто подобное раньше, человека наполняет ощущение, что его подло обманули. Но это правда, здесь стрелять просто не в кого. Для многих там, на Большой земле, такой поворот событий показался бы невозможным. Как же это так, запросто, без препятствий, разгуливать по эпицентру!
Такова обычная человеческая логика. В нее не укладывается, что в самой смертоносной части Ареала оружие может быть, пожалуй, самой бесполезной вещью на свете. Вот мои бойцы и молчали, наивно подпитывая внутреннее спокойствие из своих ружей, а вернее, из того факта, что они у них есть.
Самовнушение великая вещь, и я решил оставить все как есть. Пусть лучше молчат, чем тараторят без умолку, как некоторые другие новички, которых мне доводилось приводить в этот ад. Почти все, кто впервые пересекал эту границу, или становились болтунами, или молчали, так что плоскогубцами слова не вытащишь. И молчание мне больше по душе, чем нескончаемый треп.
А еще случается наихудшее – человека обуревает лихорадочное желание расправиться с врагами, и он не верит сам себе, что стрелять не в кого. Немудрено впасть в истерику от нестерпимого подозрения, что на самом деле кругом полчища коварных монстров, незримо подкрадывающихся и желающих вцепиться, сграбастать, подмять…
С моими снайперами самого худшего не приключилось, и на том спасибо.
Мы продолжали плыть по воздуху в неизвестность. Старик в чем-то прав, в такой ситуации может показаться, что время утратило свое значение, но как бы там ни было, наш полет продолжался, и на каком-то этапе вешки, обозначавшие разведанную линию, закончились.
Серый, словно не заметив этого, по-прежнему вел аэролодку вперед, наверное, ориентируясь по собственным «вешкам», отмеченным в его сталкерской памяти. Я сразу понял это и решил пока не вмешиваться… Однако путь, избранный старожилом, начал уводить в сторону, к двум холмам.
– Стоп! – приказал я, и Серый послушно остановил парящую лодку.
– Ты хочешь мне поведать о мудром сталкерском правиле, – подал голос старик, – которое гласит, что справа или слева от вектора движения всегда должно быть чисто?
– Именно, – сказал я. – А ты ведешь нас в ложбину меж холмов. С обеих сторон обзор закрыт.
– А что ж ты хотел? Будто не знал, что я веду вас дорогой смерти! – В голосе Серого мне вдруг послышалось злорадство. – Много сталкеров отдали свои жизни, чтобы начертить ее в своей памяти. Здесь нет вешек, зато я точно знаю путь.
– Быть может, сэр, нам стоит взлететь вверх, футов на двести пятьдесят? – внес предложение старший из троих снайперов, Флэш. – Приземлимся уже с той стороны возвышенностей…