Гибсон подошел к холодному камину.
— У тебя уже есть идея, откуда взялось ожерелье леди Гендон?
Себастьян взглянул в открытое лицо друга и увидел в нем тревогу. Когда-то, много лет тому назад, в Италии они вместе побывали в аду и вернулись оттуда. Их дружбу скрепляло не происхождение или знатность, а общие моральные представления и глубокое взаимное уважение двух людей, проверенных огнем и опасностью, в которой они сохранили хладнокровие.
Но и у самой крепкой дружбы есть свои границы. Себастьян не смог бы открыться даже перед Кэт, сказав: «Не хочу в это верить, но с каждым днем все больше убеждаюсь, что моя мать не утонула в тот давний летний день. Будь это так, трискелион лежал бы последние семнадцать лет под слоем ила где-нибудь на дне Ламанша. И не сыграл бы теперь свою роль в том, что случилось с Гиневрой Англесси».
Поэтому Себастьян просто допил вино и ответил:
— Нет. Для меня это пока тайна.
Вернувшись домой на Брук-стрит, Себастьян намеревался подняться наверх, вытерпеть сетования камердинера по поводу очередного погубленного камзола и переодеться в вечерний костюм. Но вместо этого он зашел в библиотеку, плеснул себе бренди и остался стоять, уставившись в незажженный камин.
Иногда требовалось действовать тонко и умно, но возникали ситуации, когда нужна была только грубая сила. Посылая Тома на разведку в Смитфилд, он совершил ошибку. Он не только подверг мальчишку огромной опасности, но и лишил себя шанса самому вернуться в таверну и добиться у Калеба Картера правды насчет визита маркизы. Теперь было слишком поздно.
Из задумчивости виконта вывел настойчивый стук в парадную дверь.
— Меня нет, Моури, — сказал Себастьян, когда его дворецкий направился к двери.
— Да, милорд.
Сделав глоток бренди, Себастьян посмотрел в окно, выходящее на улицу. Перед крыльцом стояла элегантная карета, запряженная парой красивых серых в яблоках лошадей. Ему не нужно было видеть герб на дверцах, чтобы узнать владельца.
Он услышал, как Моури говорил что-то вежливым спокойным тоном, а его перебивал громкий женский голос, слишком хорошо знакомый виконту.
— Не будьте смешным, — говорила его сестра Ананда. — Я отлично знаю, что Девлин дома. Сама видела, как он поднимался по ступеням минуту назад. Так вот, либо вы докладываете обо мне, либо я сама поднимусь и найду его. Выбирайте.
Себастьян показался на пороге библиотеки с бокалом бренди в незабинтованной руке и увидел высокую худую женщину в глубоком трауре, стоявшую в вестибюле, выложенном мраморной плиткой.
— Престань угрожать бедняге. Он просто выполняет свой долг.
Аманда повернула голову и взглянула в его сторону.
— Сама знаю. — При виде брата она округлила глаза и сморщила нос от едкого запаха дыма и сажи. — Святые небеса. Чем это ты занимался? Устроился трубочистом?
Себастьян рассмеялся и, отступив на шаг, отвесил ей изящный поклон.
— Входите же, миледи.
Она проплыла мимо, срывая на ходу перчатки, но даже не думая снимать шляпку.
— Ты понимаешь, разумеется, что весь город только о тебе и говорит. Опять.
— Но, уверен, не так плохо, как в прошлый раз.
Она резко обернулась к нему, сверкнув голубыми глазами.
— Подумай хоть немного о своей племяннице. Неужели это такая большая просьба? — Она небрежно махнула рукой. — Не ради меня, конечно. Ради Гендона. В конце концов, она его внучка.
Себастьян нахмурился.
— А при чем здесь Стефани?
— Ей семнадцать лет. Не пройдет и года, как она начнет выезжать. По-твоему, у нее будет шанс сделать приличную партию, если ее дядя, как всем известно, имеет привычку водиться с убийцами?
Себастьян подошел к столику, чтобы налить себе еще бренди.
— Хочешь? — предложил он.
Аманда покачала головой.
— Я не вожу компанию с убийцей леди Англесси, — сказал Себастьян. — Я просто пытаюсь выяснить, кто он.
— Полно, Себастьян. Словно простой сыщик с Боу-стрит?
— Смею надеяться, тонкости и хитрости у меня побольше. К тому же, конечно, я не получаю плату, поэтому тебе не стоит беспокоиться, что во всем этом есть хотя бы намек на вонючее торгашество.
— Я бы тоже предпочла так думать.
Себастьян скупо улыбнулся.
— Иначе твои деликатные чувства будут оскорблены?
— Как у всякого воспитанного и культурного человека.
— Вот как? Что ж, а убийство оскорбляет мои чувства.
— Нет у тебя никаких чувств. — Она отвернулась, прикрыв ладонью глаза, но потом вдруг вновь посмотрела ему к лицо. — Зачем ты вообще в это ввязался?
Себастьян не спеша отпил из бокала.
— Мне кажется, я только что объяснил причину.
Она покачала головой.
— Ничего подобного. При чем здесь ты? Почему именно это убийство?
Себастьян секунду помедлил, потом ответил:
— Ты помнишь ожерелье с голубым камнем, которое так любила носить мать? Она еще рассказывала, будто ожерелье подарила ей какая-то старая карга в горах Уэльса.
— Да. А что?
— Ты знала, что ожерелье было на матери в тот день, когда она пропала без вести?
— Нет. При чем здесь ожерелье?
— Оно было на шее маркизы Англесси, когда ее труп обнаружили в Павильоне.
Аманда удивленно вытаращила глаза.
— Ты, наверное, шутишь. Фантасмагория какая-то. Откуда маркиза его взяла?
— Похоже, никто не знает. Но Джарвис узнал украшение и предположил, что у меня могут найтись собственные причины заняться расследованием.
Аманда пытливо вгляделась в лицо брата.
— Ты так уверен, что это не принц ее убил?
Себастьян не дрогнул под ее взглядом. Что бы там ни говорили об Аманде, она всегда была хладнокровной женщиной, полностью лишенной воображения. Если даже она начала подозревать Принни в убийстве, то, значит, регент в большой беде.
Себастьян покачал головой.
— Маркизу убили гораздо раньше. А потом перевезли тело в Павильон и уложили в кабинете, где его и нашел принц.
Аманда нахмурилась.
— Насколько раньше она была убита?
— Примерно часов за шесть до того, как ее нашли, может, еще раньше.
Аманда скривила губы в презрительной улыбке.
— Ага, вот видишь? Никакой великой тайны. Да что там, я сама могла бы тебе сказать, что Принни не виноват. В тот день с утра его даже не было в Брайтоне.
Себастьян крепче сжал бокал с бренди.