— Вопрос не маленький и далеко не глупый! — покачал головой Кирилл Петрович. — В том-то и дело, что о заводе прекрасно знают и в ФСБ, и в МВД, и в прокуратуре. Более того, есть информация, что они этот завод и курируют.
— Все ведомства совместно? Сильно не верится!
— Речь идет не о ведомствах как таковых, а об отдельных их представителях, которые осуществляют прикрытие. Такие представители, вроде уже упомянутого Мазаева, есть во всех перечисленных конторах и в администрации области. Существует негласная договоренность, что завод не трогают и более того, защищают от всяких нехороших поползновений. То есть если мы подставимся и полезем ликвидировать завод, то системе придет капут. Кроме того, вы представляете себе, что такое взрыв на химическом предприятии? Даже несмотря на то, что территория бывшего 14-го цеха обвалована и до некоторой степени изолирована от остальных производств, нет никакой гарантии, что в итоге не взлетит весь комбинат… Это будет похуже Чернобыля… Можно всю область, знаешь ли, в кладбище превратить… Ну, и последнее. Если даже здесь, в области, удастся все благополучно ликвидировать, то технологии никуда не денутся, финансы тоже, и производство просто-напросто через месяц возродится где-нибудь в Сибири. Или вообще вне пределов Российской Федерации, что еще больше осложнит контроль за его деятельностью.
— Сказать откровенно? По-моему, наша система просто желает прибрать все это к рукам… В целости и сохранности.
— Это ваше личное мнение, Ирина Михайловна. Не буду ни подтверждать, ни опровергать. В качестве лично своего мнения могу заметить, что гадюка, сидящая за стеклом террариума, все-таки менее опасна, чем ползающая по дому и не показывающаяся на глаза.
— Стало быть, вы решили изучить гадючьи повадки? — саркастически прищурилась Колосова.
— Конечно. И уже далеко продвинулись, например, в изучении московской «крыши», которая стояла над Дядей Вовой, Трехпалым, а потом твоим другом Федором. Их связей, источников финансирования, рынков сбыта, а также самой продукции. Например, когда зимой нам удалось независимо от МВД и ФСБ захватить Трехпалого и одного из его бывших подручных — Ваню Седого, решившего взять все под себя, то заодно нам достались образцы одного хитрого препарата, который превращает человека в подобие гаитянского зомби. Одна инъекция — на трое суток, семь — необратимо. После этого стало ясно, что Дядя Вова не потратил деньги даром. .. — То есть эти препараты уже существуют?
— Да, они существуют, но их продолжают совершенствовать, изучать их воздействие, отдаленные последствия и так далее. Ну и кроме того, искать новые. Причем под «новыми» понимаются и хорошо забытые старые. Из всяких старинных лечебников и травников…
— Вроде того, что заполучил Рыжиков от старушки Нефедовой? А я-то думала, будто их интересовали яды.
— Яды тоже интересовали, — кивнул Кирилл Петрович, — хотя это была только побочная цель поисков. Впрочем, тем, кто непосредственно работал с Рыжиковым и Нефедовой, говорили именно о ядах. Искать в старинных лечебниках нужную информацию должны были более квалифицированные люди.
— А почему, позвольте спросить, эти специалисты были уверены в том, что найдут что-либо ценное в этих древних сочинениях?
— Потому что существует мнение, будто русская народная медицина в допетровские времена, то есть до внедрения европейского образования, основывалась на существенно иных принципах. Средневековые европейские лекари имели возможность изучать античные медицинские пособия, Везалия, Авиценну… Там намного раньше появились университеты с медицинскими факультетами и так далее. Именно там возникла теория флогистона, жизненной силы, на которую можно повлиять с помощью медикаментов. Панацею, лекарство от всех болезней искали… Грубо говоря, считали, что с помощью химических веществ, если правильно подобрать пропорции, можно вылечить органы, пораженные болезнью. Причем чаще всего полагали, что ежели нога болит, то лечить надо ногу, а если желудок, то желудок. А на Руси знахари и ведуньи еще в дохристианскую эпоху, хотя, как и Василий Иваныч Чапаев, «академиев не кончали», откуда-то уже знали, что причины большинства болезней находятся в центральной нервной системе. И значительно шире применяли то, что сейчас именуется психотерапией. В Европе это тоже было, но там христианство стало господствующей религией гораздо раньше, знахарей объявили колдунами и ведьмами, начали преследовать и жечь на кострах. Вместе с тем под кураторством католической церкви постепенно стала утверждаться официальная, так сказать, «регулярная медицина». А в России даже после введения христианства знахарство продолжало развиваться. И после Петра I, когда знать стала пользоваться услугами европейских медиков, а потом и русских, подготовленных по европейским стандартам, основная масса населения, вплоть до появления земских врачей в середине XIX века, лечилась у бабок. Одни свое ведовство передавали из уст в уста, другие, кому повезло грамоте обучиться, составляли для потомков письменные пособия… Конечно, без шарлатанства, особенно ближе к нашим временам, не обходилось, но все же немалое число знахарей и знахарок кое-что умели.
— Но ведь не зомбировать же! — заметила Колосова.
— Конечно, нет. Но вот лечить внушением могли. Однако для того, чтоб это делать, знахарю надо было добиваться, чтоб его пациент не сопротивлялся внушению. То есть, выражаясь по-научному, подавить контрсуггестию. Одним это удавалось делать исключительно словесными методами, «заговаривать» пациента. А другим приходилось использовать снадобья, которые подавляли волю и невосприимчивость больного, делали его легкоуправляемым. Вот рецепты этих снадобий и искали в бумагах Сучкова и Нефедовой.
— А потом развернулась эта летняя история с Федором? — Ирина сумела связать воедино имевшуюся у нее в голове ин формацию с рассказанной только что предысторией. — А я-то думала, что речь шла только о наследстве дона Формикеса, которое причиталось Ване Муравьеву…
— О наследстве тоже. Просто во время прошлой командировки вас не стали посвящать во все детали. Вы должны были работать по своему направлению, и лишние знания могли вам помешать. Ну, и могу теперь признаться, что были некоторые сомнения насчет того, что вы случайно сели «не в ту машину»… Не обижаетесь?
— Нет, я понимала, что такие сомнения могут появиться. Для меня то, что произошло летом, — непростительный прокол.
— От случайностей никто не застрахован.
— Я должна была предвидеть, что мой звонок к вам могут прослушать. И должна была уточнить номер и марку машины, которую вы собирались прислать. Тогда бы нам с Ваней не пришлось сутки сидеть в яме на старой лесопилке.
— Ну, что теперь вспоминать! Все кончилось хорошо, и слава богу. Теперь все гораздо сложнее. Особенно после вчерашних событий.
— Что ж там произошло-то «вне поля моего зрения»?
— Вчера в город прибыла одна милая и мало что значащая сама по себе девушка из Москвы. Миссия у нее была очень скромная, а голова практически пустая. Она должна была встретиться с заведующим отделом областного облздрава Борисом Витальевичем Евсеевым и передать ему маленькую визитную карточку, лично в руки. В ответ господин Евсеев должен был передать ей некую вещь. Какую именно, девице не сообщили. Сразу после этого девушка должна была уехать обратно, а в Москве передать вещь своему хозяину.