Насчет идеи лететь в родное село дедушки Магомада у Юрки тоже были свои сомнения. Конечно, Хасаныч, судя по всему, вор старой школы, можно сказать, еще сталинской. Понятия блюдет, беспредела не допускает, не нарушает обычаев и так далее. В родном селе небось числится уважаемым старейшиной и делает все, не отклоняясь от адата и шариата. Да и вообще у Тарана не было случая в жизни, чтобы уличить Магомада в какой-нибудь заподлянке.
Да и сейчас вроде бы Магомад клянется и божится, что ему очень надо попасть именно к тем людям, которые посылали за ним «мамонтов», а потому, дескать, ничего страшного не будет, если Ляпунов «позвонит» им, заказчикам, прямо из этого аула.
Однако хрен его знает, как будет сейчас, ежели к вертолету после посадки подвалят человек пятьдесят с автоматами и пулеметами? Ну, допустим, если «мамонты» попытаются воевать, то исход ясен — изрешетят вместе с «вертушкой». А если нет, то тут есть много, выражаясь языком Ольгерда, «неясных нюансов».
Во-первых, могут просто, разоружить и зарезать — Восток — дело тонкое. Во-вторых, могут посадить в яму и попросить Птицына поделиться, если он желает увидеть своих ребят живыми и здоровыми. Нормальное дело, теперь так многие поступают, даже православные христиане. В-третьих, дабы не навлекать беды на себя, ибо у Магомада в Москве и других городах России кое-какой бизнес имеется, могут втихаря продать какому-нибудь соседскому Хоттабычу, а потом сказать, что так и было. Навряд ли Птицыну дозволят поднимать весь батальон и отправлять его сюда на частные разборки…
В общем, на какое-то время к Юрке вернулся страх, хотя и немного притупившийся. Все-таки события последних суток его уже столько раз из жара в холод и обратно кидали, что у него какая-то адаптация наступила, близкая к пофигизму: «Что воля, что неволя — один хрен».
Примерно в таком же состоянии пребывал и бывший гражданин первого государства рабочих и крестьян на немецкой земле (Баварская Советская Республика 1919 года, видать, была нулевым). Во всяком случае, Юрке так показалось, когда он исподволь поглядел на экс-геноссе Бунке. Наверняка этот Карлуша сейчас проклинал день и час, когда ему предложили подзаработать. Хотя ведь небось бундесфрицы ему, как обер-лейтенанту, уволенному в отставку или запас — хрен его знает, может, это только у нас в этих понятиях различие есть!
— какую-никакую пенсион положили. И, окромя того, ему, ежели он действительно безработный, поди-ка, какое-то пособие причитается в дойчмарках натуральных, то есть, если все на рубли пересчитать, наверняка побольше будет, чем у экс-советского полковника запаса Птицына. Правда, Птицын тоже на одну пенсию не живет, но суть не в этом.
Суть в том, что, Карлуша хотел по-быстрому, за пару суток, срубить 25 тысяч марок детишкам на молочишко. Четверых настрогал! А еще говорят, будто в Европе население не растет! Впрочем, может, ему и детишкам на молочишко хватало, да «мерсик» приобрести хотелось или там «Ауди» заместо «Пассата». А может, «Пассат» вместо «Вартбурга» или «Траби». Хрен их, немцев, знает, что им теперь надо для счастья? Стены нет, русских нет, Хонеккера нет — живи да радуйся! Только бабки нужны, а их нигде много не бывает и всегда хочется больше. Вот и рванул за марками нах Кауказус. С благородной целью: спасать старого и больного человека. Возможно, ему даже никто не сказал, что для этой акции придется кое-кого приложить.
Он «шпециалист» по вождению вертолета ночью и в условиях гор. А что будут делать братья-славяне — хорваты, поляки и чехи, — ему по фигу. Ну, замочат там кого-нибудь единокровного, хотя и не единоверного — мелочи жизни. Хорваты с сербами на одном языке говорят, только пишут латинскими буквами, однако же резали их и головы кувалдами расшибали — только так. То-то старшим этого Предрага поставили. Небось уже наломал руки. Поляки с чехами небось из спортивного интереса поперлись, тем более что ненадолго и деньги хорошие. А хорват-кроат, поди, считает, будто ему Святая Дева все грехи спишет за православных-то… Сука далматинская!
Впрочем, после этого крутого определения Юрка вдруг посмотрел на все это дело с другой стороны.
Ладно, фриц есть фриц. Может, у него тут где-нибудь под Моздоком дед без креста зарыт, а то и вовсе вмерз в ледопад какой-нибудь «среди стрелков из „Эдельвейс“. Хотя, если не врут, немцы и в ГДР жили получше, чем те, кто их оккупировал. Хорваты, поляки и чехи, которых, как выяснилось, за яйца в социализм тащили, тоже могут всякие претензии иметь. И к советским, и к русским вообще. Тех же поляков русские раз пять делили и из того, что в последний раз оттяпали, почти ни хрена не отдали — спрашивайте теперь с хохлов, бульбашей и литвинов. Чехов и словаков — не одна тысяча по Уралу-Сибири закопана. С мятежа 1918 года, когда Гайда „и други паны генералы утром спозаранку войну начинали“. Аж до Волги доперли „швейки“! Потом драпанули со свистом и для того, чтоб их во Владик пропустили, продали красным Колчака… Союзнички! Силу уважают. Небось после того, как их Ильич II „нормализовал“, двадцать лет сидели тихо и не пикали. У нас уже все „перестраивать“ начали, а там все еще рот раскрыть боялись. И вот Горби приехал, сказал: „Можно!“ Тут они, конечно, разгулялись… Насчет хорватов Юркины исторические познания особо далеко не шли. По крайней мере, о том, чтобы наши хорватов делили или „нормализовали“, он не слыхал. Единственное, что помнил, так это насчет того, что Тито был хорват, а Сталин его едва не шлепнул…
Но это все, так сказать, преамбула. Ни Юрка, ни Топорик не знали, кто перед ними там, у вертолета, хотя это были ребята в российской форме. Тем не менее без колебаний стали их мочить. Точно так же, как братья-славяне, засевшие на речке, собирались спокойно расстрелять приплывших на катамаране людей и забрать деда Магомада, за которого им и пообещали энные суммы в дойчмарках. Четверо остались при вертолете, а другая четверка пошла на дело. Один высматривал, пока его Милка не срезала, а трое с оптикой на стволах сидели в зеленке. С остальными уже все ясно: Карлуша летит на положении военнопленного, но без соответствующего статуса, один, разбившись в лепешку, вялится на камнях, а трое отдыхают на полянке. Между тем именно те трое снайперов, которые и должны были перещелкать группу Ляпунова, почему-то остались живы. Правда, сейчас им сильно хреновенько. Втроем, в российской форме и на той территории, которая фиг знает кем контролируется. Деньги, ясное дело, накрылись медным тазом, жратва осталась в вертолете, а кругом — все враги. Последнее чувство Юрке было очень хорошо знакомо. Никому не пожелаешь испытать это тоскливое ощущение затравленности.
Но в общем и целом эти самые славяне ничем не хуже его, Юрки, и всех остальных «мамонтов». Они все наемники, которых отправили убивать и умирать ради чьих-то частных интересов. Кому-то и чем-то очень интересен или опасен Магомад, точнее, та информация, которую содержит его память. Что там может быть, в этой седой голове, какие супертайны? Таран даже поразмышлять об этом боялся…
Ольгерд тоже выглядел абсолютно равнодушным, хотя Юрка догадывался: нет на душе у него никакого спокойствия. Теперь, после того, как он выполнил свои обязательства перед «мамонтами», а заодно обманул надежды тех, чьи интересы представляла группа Предрага, «пан Сусанин» стал никому не нужным человеком, лишился всех козырей, и с ним могут сделать абсолютно все. К тому же он много узнал, и жестокая логика «больших людей» может посчитать, что Ольгерд лишний на этом свете. А заодно и отказаться выручать его семью