В принципе она могла бы сесть в такси, которые в аэропорту тучами сшивались, и минут за пятнадцать доехать до Фроськиной дачи. Ну максимум за полчаса. Однако на инструктаже ей было ведено ни в коем случае такси не брать, а садиться в автобус и ехать до аэровокзала на Ленинградском проспекте. Это очень хорошо укладывалось в «проверочную» версию. Такси отследить труднее, опять же разглядеть, что госпожа Еремина будет делать в легковухе — почти невозможно. А в автобусе, если там будет «контролер» или даже два, никакие отступления от инструкций незамеченными не останутся.
Лиде казалось, что уж в автобусе-то она наверняка вычислит своего «сопровождающего», и хотя две или три кандидатуры на эту роль взяла на заметку, окончательно убедиться в этом не смогла.
От аэровокзала она, согласно инструкциям, должна была пешком дойти до метро «Аэропорт», а затем, пройдя чуть дальше, остановиться у памятника Тельману («дядька в фуражке с поднятым кулаком», как характеризовал эту статую Ларев).
Здесь ей предстояло подождать микроавтобус, на ветровом стекле которого будет условный значок — «три белых птички». Надо было просто подойти и, ничего не говоря, сесть в эту машину. Если ей какой-нибудь вопрос зададут, типа: «Вам куда, девушка?», надо тут же сказать: «Извините, я ошиблась!» и поскорее вылезти из микроавтобуса.
Пока Лида шла от аэровокзала к метро «Аэропорт», то ни один из тех, кого она примечала в автобусе, за ней не следовал. И у памятника Тельману никто из них не появился. Впрочем, само по себе это ничего не значило. Просто эти самые «наружники» могли «передать» ее своим сменщикам как раз для того, чтоб не примелькаться.
Микроавтобус с «птичками» появился у тротуара почти точно в тот момент, когда Лида добралась до памятника. Ей даже показалось, будто он стоял где-то в сторонке, а потом выехал на условное место.
Еремина без каких-либо колебаний отодвинула боковую дверцу и влезла в машину. Шофер — больше в микроавтобусе никого не было — поглядел на нее, как на пустое место, и, ничего не сказав, тронул своего «Соболя» с места. Лида, конечно, тоже заговаривать с ним не пыталась.
«Соболь», как и ожидалось, покатил по Ленинградке к выезду из города, то есть в ту сторону, откуда Лида только что приехала на аэрофлотовском автобусе. Теперь-то она на все сто была убеждена, что все эти петляния придуманы специально для того, чтоб проверить, насколько точно Лида будет следовать инструкциям.
По идее, микроавтобус с «птичками» должен был довезти Лиду до окраины того самого дачного поселка, где размещалась фроськина хата. Дальше ей следовало идти самостоятельно.
Дорога до поселка ознаменовалась лишь несколькими задержками в автомобильных пробках, пока ехали по туго забитому транспортом проспекту и шоссе, да еще тем, что Лиду сильно заинтересовала кирпичного цвета «девятка», в номере которой присутствовали буквы Ч, М и О. Это самое «чмо» тянулось за «Соболем» от самого «Аэропорта» и на развилке у Гидропроекта даже малость рискнуло, чтобы наскоро перескочить в более правый ряд и последовать за микроавтобусом на Ленинградское шоссе.
Возможно, при других обстоятельствах Лида обратила бы внимание водителя на поведение «девятки». Но, поскольку говорить о чем-либо с водителем ей не полагалось, а кроме того, у него свои глаза были, Еремина ограничилась тем, что лишь несколько раз поворачивала голову в сторону подозрительной тачки. Как ей показалось, водитель принял это к сведению, но каких-либо попыток оторваться от «чмо» делать не стал. Лида после этого совсем успокоилась, предположив, что «девятка» все из той же компании, а потому бояться ее не стоит.
Когда выбрались за город, «девятка» чуть-чуть отстала, но продолжала идти следом. И, когда свернули с главной дороги на шоссе, ведущее в нужный поселок, продолжала держаться сзади.
Лида в это время почти не обращала на нее внимания. Едет и Вдет, есть не просит…
Это «дачное» шоссе особо интенсивным движением не страдало. Тем более что был будний день. Все, кому надо было в город, Уже с утра проехали, а те, кто собирался вечер провести за городом, еще вкалывали. Поэтому через какое-то время «Соболь» и «девятка» остались на шоссе одни, если не считать фургончика «Газель», не спеша катившего чуть впереди. До поселка оставалосьехать километров пять, а с обеих сторон шоссе тянулись густые кусты.
Вот тут-то и стряслось то, чего Лида, в общем, уже не ожидала.
«Девятка», до этого момента державшаяся где-то в ста метрах позади, резко прибавила скорость. А «Газель», до которой было чуть подальше, притормозила и дала задний ход, встав наискосок поперек шоссе. Водитель «Соболя» тоже притормозил и по инерции доехал почти до самого грузовичка.
Вот тут-то слева и очутилась «девятка» — «чмо», которая прижала микроавтобус к правой обочине. Из дверей «чмо» разом выпрыгнули четыре крепких хлопца. Двое с пистолетами в руках одним рывком выдернули из кабины водителя, оглушили его ударом по голове и, подтащив к заднему борту «Газели», забросили в грузовичок. Там, в кузове, какие-то люди приняли с рук на руки обмякшее тело и затянули под тент. А еще двое, условно говоря, «чмошников», вломились в салон «Соболя» и вытащили оттуда ничего не успевшую сообразить Лиду. Один из них придавил к ее лицу тряпку с хлороформом, и через несколько секунд Еремина потеряла сознание…
Рослая тетка в голубой униформе с нашивкой «СБ ЦТМО» отперла дверь палаты четвертого режима и посторонилась, пропустив Сергея Сергеевича, одетого в белый халат и докторскую шапочку. Профессор вошел и посмотрел сочувственным взглядом на человека с забинтованной головой и многочисленными ссадинами и синяками на распухшем лице.
— Н-да, — заметил Баринов, — туго вам пришлось, товарищ Чугаев! Если б мы чуть-чуть опоздали… — Вряд ли было бы хуже, чем сейчас, — вяло ответил тот.
— Почему? — нахмурился профессор.
— Потому что к этому времени меня бы убили и я уже ничего не чуял бы. А сейчас, прямо скажем, припекает крепко… К том же я еще не очень в курсе, где нахожусь. И кто вы, тоже не знаю. Сейчас вроде лечите, а потом, может, калечить будете?!
Баринов громко расхохотался и сказал:
— Приятно, Олег Сергеевич, что вам не изменяет чувство юмора. Хотя могу догадываться, что вам сейчас очень и очень не сладко. Закрытые переломы четырех ребер, ключицы, ушибы позвоночника, множественные травмы головы, сотрясение мозг средней тяжести — все это, конечно, к веселью не располагает! Вместе с тем, как утверждают специалисты, повреждений, не совместимых с жизнью, вы не получили. Конечно, организм у вас и в прошлом многое перенес, травмы, ожоги были, но умирать вам еще рановато. Постараемся поставить вас на ноги!
— Извините, вы не подскажете, как к вам обращаться? Неудобно все-таки, вы меня по имени-отчеству зовете, а я даже фамилии вашей не знаю.
— С фамилией можно не торопиться, а имя-отчество могу сообщить. Меня зовут Сергей Сергеевич.