— Считать надо всегда в этом времени, в котором живешь. Того времени больше нет и не будет. Оно как бы приснилось, понял? Туда уже нельзя вернуться. Линия того потока времени пресеклась.
— Но, между прочим, документы «Пихты» остались.
— Да, они остались. Но в этом потоке времени вы в Сибирь не поедете. Хватит одного несчастного случая с Галактикой…
— Ни фига себе! — воскликнул я. — Мы чего, тогда целую Галактику одним патроном взорвали?
— Можно считать, что так, хотя это совсем не так.
— Подробнее объяснить нельзя?
— Можно, но лучше не надо.
— Почему?
— Потому что если ты неправильно меня поймешь, то можешь наделать много больших глупостей. А если поймешь правильно, то сделаешь одну, но очень большую глупость.
— А если я тебя совсем не пойму?
— Тогда на фига тебе вообще что-либо рассказывать? Бред бредом, а какая-то логика в этом была.
— Но ведь зачем-то вы меня сюда притащили? — наивно спросил я.
— Да, — ответил Вася, — тебя вывели сюда, чтоб сделать выбор.
— Ну и что же мне предложат на выбор?
— Никто тебе ничего не предложит, — строго сказал Вася. — После того, что вы натворили в «Котловине», выбор зависит не от тебя.
— А от кого? — После этого моего вопроса, заданного, кстати, точно с такими же интонациями, как в БСК-1, Вася абсолютно так же воспроизвел то, что он ответил на этот вопрос 10 месяцев назад.
— От тех, кто меня прислал. Я не говорю, что ты должен им подчиняться, я констатирую, что ты будешь им подчиняться, хочешь ты этого или не хочешь. У тебя даже не будет выбора между жизнью и смертью. Ты не сможешь умереть, как бы тебе этого ни хотелось, без санкции тех, кого будешь называть хозяевами.
Как известно, почти в каждом американском фильме на полицейскую тему очередной бравый сержант или лейтенант, надевая наручники на очередного громилу, с которым насмерть дрался в течение последних пятнадцати минут фильма, вежливо произносит стандартную формулу: «У вас есть право не отвечать на вопросы, но все, что вы скажете, может быть использовано против вас». Ну и насчет адвоката, конечно.
Мне показалось, что Вася, подобно штатовскому полицаю, тоже озвучивает некую стандартную формулу. На Руси из таких формул все хорошо помнят только одну: «Приговор окончательный и обжалованию не подлежит». И поэтому то, что я услыхал по второму разу из Васиных уст, ассоциировалось у меня в большей степени с судебной российской, чем с американской полицейской формулой. Кроме того, я очень хорошо помнил, что в БСК-1 Вася предупредил, что говорит не совсем он.
— Послушай, ты случайно не «черный ящик»? — спросил я попросту, напрямую и, мягко говоря, пожалел об этом.
Фигура Васи мгновенно поменяла цвета. Будто его каким-то сверхбыстродействующим проявителем полили. Был весь белый с черным галстуком, а стал наоборот — черный костюм, черная рубашка, черное лицо с белыми волосами и белый галстук. То есть из позитива получился негатив. Но это было еще не все. Негативный Вася стал трансформироваться дальше. Белый галстук неожиданно стал обретать зеленоватый оттенок и терять свою угловатую форму. Пара секунд — и он стал похож не то на кабачок, не то на огурец, а еще через пару секунд — на кактус, ибо из него стали высовываться острые иглы-молнии, хорошо знакомые мне по снам, где я выступал в роли Майка Атвуда, и по яви, виденной на дне объекта «Котловина» и в его окрестностях. Потом этот вытянутый продолговатый «кактус» стал растягиваться вдоль горизонтальной оси, скругляться и довольно быстро превратился в относительно небольшого, но тоже хорошо мне знакомого «зеленого ежа», размером примерно с футбольный мяч.
Параллельно с трансформацией галстука в «ежа» происходил и другой процесс. Белые волосы негативного Васи тоже стали принимать зеленовато-искристый вид. При этом они стали быстро распространяться по контуру Васиного силуэта и очень скоро превратились в сияние, окаймлявшее черную фигуру. Вместе с тем сама черная фигура стала резко увеличиваться в размерах, черты лица начисто исчезли, ступни ног приобрели знакомую форму трехпалой лапы-ласты с перепонкой. А «еж» стал не то вплавляться, не то утапливаться внутрь фигуры и исчез в тот самый момент, когда Вася окончательно преобразился в «длинного-черного», ростом около трех метров. Теперь осталось лишь зеленоватое сияние по контуру фигуры.
Все это не заняло и одной минуты, по крайней мере мне так показалось. Белый Волк на Васины трансформации отреагировал недовольным рычанием, но набрасываться на «длинного-черного» не стал. Тем более что таковым бывший «Вася» оставался не больше двух минут. В течение этих минут «длинный-черный» начал быстро терять форму человекообразного существа, сжиматься, приобретать угловатость и, в конечном счете, превратился в довольно большой «Black Box»
— заметно крупнее, чем тот, что стоял на лестнице, но примерно вполовину меньше сибирского «черного камня».
— Значит, это правда? — пролепетал я, не очень соображая, к кому, собственно, обращаюсь.
— Правда, — ответил Васиным голосом не то сам «черный ящик», не то еще кто-то, скрывавшийся, как говорится, «за кадром».
Странно, но после того, как я услышал ответ на свой вопрос, пусть даже и неведомо откуда исходивший, мне стало несколько полегче.
— Кто вы? — опять же попросту и напрямки спросил я. У меня проклюнулось воспоминание из того времени: кратер объекта «Котловина», зеленоватое свечение «super Black Box'а» под обломками «Ми-26». И голос Чуда-юда из рации сказал: «Игнорируй все, что будешь видеть! Запомни, этот „камень“ только морочит голову! Он не убьет тебя, если ты сам себя не убьешь! Вставай! Иди! Верь только рации!»
Рации у меня в этот раз не было. Правда, как мне ни с того, ни с сего подумалось, в этом самом сверхдурацком сне, БСК-2, она вполне могла бы появиться из воздуха. Такая странная для нормального человека идея, прямо скажем…
Но тут сверкнула вспышка, правда, не такая яркая, как прежде… И в руке у меня очутилась рация.
А из нее уже несомненно своим голосом заговорил Чудо-юдо:
— Где ты, Дима?
— Понятия не имею. В виртуальном мире или потустороннем, точно не знаю.
— А как ты со мной разговариваешь?
— Как обычно, голосом в рацию.
— Можешь назвать ее марку?
— Могу. Это «Тамагава».
— Ты видишь его?
— «Black Box»?Да, он передо мной стоит и светится.
— Он что-нибудь говорил?
— Говорил Вася. А потом Вася превратился в «Black Box». Еще я слышал слово «правда», если его сказал не ты, то, наверное, он.
— Я не говорил. Как Вася превращался в «Black Box»?
Пришлось пересказать. Чудо-юдо помолчал и спросил: