Змея между тем доползла до «ящика» и обвилась вокруг него спиралью. При этом — очередное маленькое чудо! — из прямоугольного параллелепипеда или четырехгранной призмы (до сих пор не помню, чем одно от другого отличается), «ящик» превратился в цилиндр. Прямо на глазах! Его грани как бы надулись, углы и ребра скруглились и плавно исчезли. При этом кольцо с верхней грани, превратившейся из квадрата в круг, никуда не исчезло. Напротив, оно немного увеличилось в диаметре, как мне показалось.
Жарарака вползла на новоявленный цилиндр и изобразила из себя нечто вроде скрученной в спираль часовой пружины. Треугольная головка со стреляющим из нее раздвоенным язычком настороженно поднялась над кольцом: мол, суньтесь, ребята, кому жизнь недорога.
Я как-то непроизвольно подумал, что может произойти, если змея просунет свою башку в кольцо. Отреагирует ли «ящик» на жараракины мысли, если таковые у нее, конечно, имеются? Мозг ведь у гадины все-таки есть, хоть и маленький, а значит, могут быть и какие-то мыслишки.
Но я даже прикинуть ничего не успел, потому что откуда-то справа, из-за горки, донесся гул вертолета. Память Брауна подсказала: транспортный двухроторный «чинук». Не иначе «тигры» начали прочесывать местность. И хотя соваться в глубь леса, где ползают десятки и даже сотни жарарак, подобных той, что разлеглась на «черном ящике», было очень неприятно, я приказал Валету и Ване:
— За мной! — после чего в несколько скачков убрался под прикрытие крон деревьев и кустов. Биороботы еще быстрее повторили мой маневр, и маленькая полянка, некогда расчищенная вокруг вентиляционной шахты, опустела. Остались только «черный ящик», то есть, пардон, «черный цилиндр», и жарарака, свернувшаяся в колечко у него на «крышке».
Вертолет, судя по всему, стал описывать круг над долиной, то ли подбирая место для посадки, то ли выслеживая тех, кто мог вылезти из подземелий через вентиляционные шахты. Конечно, стоило бы поглядеть, где он в конце концов сядет. Ясно, что с него высадится взвод коммандос, и если мы невзначай пойдем прямо на них, то неприятностей не избежать. Но высовываться было неразумно, потому что еще неизвестно, будет вертолет садиться или нет. А вот если нас заметят на полянке у шахты, то он сядет обязательно и уже с конкретной целью — взять нас живыми или мертвыми.
В общем, мы забились в чащу и прислушивались к рокоту моторов, который то удалялся, то приближался. Через просветы между стволами деревьев и оплетавших их лиан шахта с поднятой решеткой вполне просматривалась. Только сейчас я понял, что оставлять ее незакрытой было большой ошибкой. Если с вертолета ее увидят, то сразу поймут, что мы вышли именно здесь. И, прикинув по времени, насколько далеко мы от нее ушли, сразу же локализуют район поисков. Дальше останется только оцепить его и постепенно стягивать петлю на нашей шее. Но сделанного не воротишь — сейчас уже поздно посылать Валета или Ваню закрывать решетку.
Может, все-таки сбегать за «ящиком» или, что лучше, отправить за ним одного из пацанов? Со змеюкой они, несомненно, справятся, даже если кого-то из них она кусанет, то он сможет продержаться подольше, чем я. После того, как Валет меньше чем за сутки без какой-либо специальной медицинской помощи залечил пулевое ранение, от которого другой бы месяц провалялся, я прочно уверовал в их живучесть. Возможно, что яд жарараки на них и вовсе не подействует. А если «ящик» попадет ко мне в руки, то я не поскуплюсь — хрен с ним, продам черту Мендеса с Атвудом!
Тут я еще раз понял, что шуточки пора прекращать, ибо ящик этот шуток вовсе не понимает. Опять сверкнула вспышка, мать ее так!
Когда я открыл глаза, то мне очень захотелось их снова закрыть и больше никогда не открывать. «Black Box» перескочил с полянки, находившейся от нас примерно в двадцати шагах, прямо ко мне в руки. Черный цилиндр размером с китайский термос без крышки лежал у меня на сгибе левого локтя, будто спеленутый младенец. Однако вместо невинно-лупающих глазенок ребенка на меня уставились немигающие, хладнокровно-убийственные глазки жарараки, обвившейся частью вокруг цилиндра, а частью — хвостом, слава Богу — вокруг моей руки. Впрочем, приплюснутая голова змеюки, постреливавшей язычком из покамест закрытой пасти, покачивалась совсем недалеко от моего лица. Одно резкое движение — и гадина тяпнет прямо в морду. А это намного ускорит действие яда.
Меня будто парализовало. Моргнуть — и то страшно было. Вздохнуть поглубже боялся. А змея холодила хвостом даже через камуфляжку. Потянулась, поползла по спирали, обвитой вокруг цилиндра, выгнулась дугой, зашипела. До моей щеки от ее язычка — сантиметров десять.
Ваня и Валет стояли рядом, но без команды, которую надо голосом подать, ничего не сделают. Во всяком случае, мне так казалось. А попробуй, крикни чего-нибудь или просто вякни — мигом заработаешь укус, от которого даже при своевременной помощи не так просто выжить.
Мне даже показалось, будто сердце начало как-то само по себе, без всякого яда, останавливаться. Будто тоже боялось змею потревожить.
Но тут вновь стало приближаться тарахтение вертолета. Жарарака еще разок угрожающе зашипела, отодвинула от меня голову, повернула вправо, потом влево. Должно быть, ей этот звук не нравился. Конечно, у этой злой дуры мозгов не больше, чем у курицы, и разобраться, кто это там тарахтит и мешает ей кайфовать, не сумеет. А потому запросто может долбануть меня, так сказать, душу отвести.
И в общем, я правильно предугадал ее поведение. Гадина плавно оттянулась назад и через какое-то мгновение — десятые доли секунды небось! — должна была прянуть на меня с разинутой пастью, чтобы ударить ядовитыми клыками. Но тут Валет с невероятной скоростью сорвался с места, схватил змею сантиметров за пятнадцать от головы и рывком отшвырнул от меня в кусты.
— Укусила, — констатировал Валет, рассматривая две точки на своем запястье.
Я все еще стоял, как дурак с писаной торбой, держа на руках распроклятый цилиндр, и жадно хватал ртом воздух. Ваня, конечно, среагировал быстрее, он тут же схватил Валета за запястье и принялся отсасывать яд. Должно быть, именно такое действие было заложено в его программу, как реакция на получение сигнала об укусе змеи. Даже несмотря на свое общее полудурочное состояние, я как-то непроизвольно подумал, что одно дело отсасывать яд какой-нибудь маломощной российской гадюки и совсем другое — здешний, высококачественный яд жарараки… Ваня, правда, его регулярно сплевывал, но никто не мог гарантировать, что у него во рту нет никаких ранок, через которые яд мог угодить в кровь. Да и без таковых Ваня мог случайно глотануть это пакостное зелье. Живучесть живучестью, но ведь «Z-8» и «331» — это не эликсир бессмертия. Если пацаны погибнут — мне будет туго.
Примерно через минуту, когда я уже начал выходить из шока, мне показалось, будто я нашел выход. Палец в кольцо — и никакой яд не страшен.
Но я не успел исполнить свой замысел. Потому что рокот «чинука» послышался уже почти над самыми нашими головами. Точнее, он завис там, над полянкой у вентиляционной шахты. Сесть он там не мог, винты имели слишком большой радиус вращения, но зато через бойницы в его бортах затарахтели многочисленные автоматы и пулеметы. Не думаю, чтоб нас с вертолета четко видели, но коммандос, видимо, все-таки достаточно точно определили наше местоположение, а потому решили прикрыть огнем высадку. Так или иначе, но ливень пуль засвистел над нашими головами, и я, уже и думать забыв о змеях, плюхнулся за толстый ствол какого-то обвитого лианами дерева. Валет и Ваня тоже мгновенно укрылись, но при этом я тоже потерял их из виду. Судя по тому, как они быстро и проворно отреагировали, яд ни на Валета, ни тем более на Ваню еще не начал действовать.