Помнится, первой мыслью было побыстрее одеться, пока Лусия не проснулась и не подумала, что я сексуальный маньяк или идиот, жаждущий заполучить простуду. Но когда я, захлопнув за собой обе двери, повернулся, у меня екнуло сердце.
Нары были пусгы. Шкура, под которой мы спали, оказалась сброшенной на пол, а по всей избе валялись вперемешку предметы обмундирования. И моего, и ее. Проклятый «Черный камень»!
Это означало, что он работал не только против меня, но и против Лусии. Что она видела во сне, я еще не знал, но ясно, что бедной научной мышке, как и мне, грешному, тоже привиделось нечто сексуально-тропическое, ибо она стянула с себя все, вплоть до трусиков. И это не виртуальная Вика убегала от меня по горячему тропическому песку, а натуральная Лусия, охмуренная злодейским инопланетным интеллектом, голышом рванула в тайгу, без лыж, по снегу, при морозе под тридцать градусов!
Первая мысль была не менее идиотской, чем мое поведение во сне: я хотел тут же, как был, выскочить за ней и отловить. Позже, оценивая, что бы случилось, поддайся я этой мысли, я иногда думал, что поймал бы невольную беглянку, прежде чем она успела бы удалиться от избушки. Но нет, боюсь, это ничем хорошим не кончилось бы. Лусия бежала во сне, ощущая кайф от внушенного ей «Камнем» тропического жара и всех прочих иллюзий. Пока «Черный камень» нагонял на нее свои заморочки, ей было море по колено. А я-то, если б решился ее ловить, не одевшись и не взяв лыжи, закоченел бы очень быстро. Мне кстати вспомнился рассказ старшего Лисова о том, как он ловил в новогоднюю ночь деда Лешку — Леонтия Савельевича Кислова. Старик, разбросав по дороге всю одежду, пробежал восемь километров и не замерз, гонясь за призраком своей ожившей якобы Ксюшки…
Поэтому я не стал пороть горячку, а принялся подбирать с пола свою разбросанную одежду. Заодно прихватывал и Лусиины Шмотки, сваливал в кучку.
Напялив поверх всего паралетный комбез, подшлемник, который вроде бы должен был защищать от воздействия «Черного камня», но, судя по вчерашнему опыту, ни фига не защищал, и даже нахлобучив шлем, я обнаружил, что потратил аж полчаса. Мне казалось, это не слишком много, и я извел еще пять минут на то, чтобы запихать все Лусиино обмундирование внутрь ее паралетного комбинезона. Связав правую штанину с левым рукавом, а левую — с правым, я получил нечто вроде ранца, похожего на те, с какими солдаты Кутузова ходили защищать Отечество от Бонапарта. Поверх всего засунул в комбинезон флягу с трофейным спиртом.
Потом встал вопрос о лыжах для Лусии. Сперва я не хотел их брать, решив, что отдам ей свои, а себе из подручного материала сделаю снегоступы. Но, посомневавшись пару минут, решил, что, пока я буду мастерить, чертов «Камень» может ей еще какое-нибудь наваждение придумать, а то и меня заморочить.
Разорвав один из перевязочных пакетов, я сложил лыжи, связал спереди и сзади. Не скажу, что был рад этой дополнительной навьючке, потому как прихватил с собой все оружие, которое мы вчера приволокли, в том числе и тяжеленный «ПК» с одним-единственным, но очень ценным крестообразно надпиленным патроном. Кроме «ПК» был еще и автомат, взятый у соловьевцев, моя личная «дрель», а также «ПП-90», который Лусия, должно быть, получила в наследство от Лукьяна. Да еще семь магазинов к автомату — жадность, жадность проклятая! — и запасная обойма к «дрели». Плюс нож. Его надо было в зубы взять, чтоб быть воистину до зубов вооруженным.
Я прособирался почти час. Вполне достаточно, чтоб Лусия, убежавшая голышом на мороз, успела замерзнуть. Но мне что-то подсказывало, что еще не поздно и я сумею спасти непутевую мышку.
С лыжами, притороченными поперек спины к ранцу, сварганенному из комбеза, я, наверно — да простит меня Господь! — был похож на гражданина Иисуса из Назарета, тащившего свой крест на Голгофу. Ему было проще, поскольку он знал, что страдает за грехи человеческие, является искупительной жертвой и вообще сыном Божьим, которого папа в беде не оставит. У меня тоже был папа, и довольно серьезный, но надеяться на то, что он вот-вот появится, я не мог. Хотя в памяти еще были свежи впечатления от сна, где он демонстрировал неплохую осведомленность в моих делах, было бы ошибкой безоглядно в это поверить. «Черный камень», судя по всему, мог выдать любую дезу на мою микросхему, и самое правильное, что я должен был сейчас делать, это ни в коем случае не влезать ни в какую виртуальность. ГВЭП — его начисто разбило пулей — я бросил в избе и не боялся, что меня потянет его применять.
Анализируя сон, я пытался понять, когда в него пролез «Черный камень», с самого начала или попозже? Потом плюнул и решил не загружать башку. Слишком уж легко было запутаться. Смущало только одно. В некоторых местах мне вроде бы давали пояснения, как бороться с этими пришельцами. Либо это «Черный камень» специально подсказывал разные глупости, либо то была верная информация, которую давали Сарториус с Чудом-юдом. Но факт есть факт: от
попадания пуль с крестообразными пропилами «длинные-черные» развалились исгорели синим пламенем.
Но тут, как-то сам по себе, напросился весьма неожиданный вывод. Это кто ж крестов не любит? Согласно ненаучным данным, исключительно граждане с рогами и хвостами. Помнится, представитель сельского пролетариата кузнец Вакула именно с помощью крестного знамения превратил одного такого в удобное транспортное средство и совершил скоростной беспосадочный перелет по маршруту Полтавская губерния — Петербург, а также своевременно доставил потребителю ценный груз в объеме одной пары эксклюзивной женской обуви.
Хохмить в нашем государстве уже не запрещается. Кроме того, объявлена свобода совести, а потому верить в потустороннее никого не заставляют. Правда, раньше антирелигиозную пропаганду вели лекторы, пытавшиеся всем доказать, что Бога нет, а теперь ее ведут попы, пытающиеся опять же всех убедить, что Бог есть.
Вопрос о том, есть ли Бог, меня изредка волновал, но сегодня о Боге я думал мало. Гораздо серьезнее меня беспокоило, есть ли черт.
Действительно, ежели я имею дело с чем-либо естественным, то есть с высокоразвитой цивилизацией, пусть даже вредной и пакостной, то это не так страшно. Во-первых, эти господа тоже смертны, а во-вторых, с ними можно найти общий язык. Хотя и сложно, если мы для них обезьяны или, того хуже, букашки.
Но если речь идет о контакте со сверхъестественным — с Сатаной и его ведомством — то тут дела плохи. Во-первых, они неуничтожимы, раз сам Господь не может с ними справиться, а во-вторых, основной целью их существования является сотворение Зла, что исключает возможность заключения более-менее приемлемого соглашения. Насчет того, что бывают и неприемлемые лично для меня соглашения типа продажи души, я был наслышан и знал, что заключать такие сделки даже более опасно, чем договора о продаже квартир в Москве.
В общем, было над чем подумать, пока я, пыхтя под тяжестью всего, что по доброй воле взвалил себе на хребтину, шел по лыжне вдоль цепочки следов, оставленных босыми пятками Лусии на прикатанном снегу. Проваливалась она неглубоко, лишь по щиколотки, и бежала довольно быстро. Это показалось мне очень странным. Я попробовал в одном месте, сняв лыжу, стать ногой на снег — ушел по колено.