— Но ведь это не означает, что завтра или послезавтра сюда не придет еще кто-то… Все равно кто-то ведь доберется.
— А-а, вот оно что! — усмехнулся Сергей Николаевич. — Тебе захотелось быть первооткрывателем. Прославиться на весь мир, чтоб на первой полосе «New York Times» раскатили:
«2 UFO was recognized in Siberia!!!
Russian NKVD expedition in 1936 founded 346 fragments of Flying Plate and nobody was informed about this fact. All members of this detachment, 11 NKVD officers obtained the NKVD captain (Red Arty colonel) Saveljev were gunned by Stalin and Beria. In January 1997 secret is over — 6 free «new Russians», leaded by Dmitry Barinov (son of Sergei Barinov, a famous scientist» in parapsihologie and businessman, formed KGB major-general) came to the Portchenaja-river (Middle Siberia region) and opened the door to contacts between civilizations. Dr. Malcolm R. Tabbert from Prinstone University said, that new Russia must be as satisfacted of this fact as the USSR was satisfacted Gagarin`s flight in 1961». It's your dream, isn't it?
Мне показалось, Сорокин не случайно перешел на английский и протараторил эту тираду очень быстро. По-моему, ему хотелось проверить, знает ли Глеб английский. Видимо, насчет Фрола у него сомнений не было. Наверно, если б выяснилось, что Глеб понял этот достаточно простой текст, то перешел бы на испанский. Сергей Николаевич наверняка при этом воспользовался своим умением считывать мысли — в доверчивости его не упрекнешь.
Лично для меня наиболее любопытно было услышать про какого-то Малькольма Р. Табберта. Про Гордона Табберта, взорвавшегося вместе с установкой, аналогичной «универсальному регенератору» Игоря Сергеевича, мне несколько минут назад рассказал Сорокин. Про Джека Табберта — «голубого» миллионера — мне рассказывала Ленка. А кто такой Малькольм? Чем он там, в Принстоне, занимается?
Но хотя Сорокин наверняка прочитал об этом у меня в голове, он на мой невысказанный вопрос отвечать не торопился.
Да, мне было интересно, с чего он упомянул Малькольма Табберта. Но я не стал спрашивать. Вместо этого я вдруг сказал:
— А знаете, что самое смешное в этом деле? В том, что тут, как и в истории с Петром, все может оказаться сущей ерундой и враньем. Все эти документы, фотографии, обломки, пришельцы — умело сделанная фальсификация. Может быть, тот же самый неудачник Родя ее сработал от скуки и в надежде зашибить деньгу. А может, Лисовы, чтоб чекистов напугать… Ведь большая часть всего — устный треп. Кино могли снять для каких-то иных целей, например, для какой-то пропагандистской операции. А может, вообще ничего нет и никогда не было? Просто Дмитрию Сергеевичу, как это часто бывало, ввинтили в голову кусок искусственной реальности, который он воспринимает как истинную память. А сделал это Сергей Сергеевич Баринов, у которого сейчас серьезные дела в Швейцарии и он попросту использовал меня как отвлекающую приманку. А вы на нее клюнули…
В первый раз, без малого за 14 лет знакомства с Сорокиным (хотя встречались мы раза три или четыре, не больше), я увидел Сергея Николаевича не просто озадаченным или взволнованным. Это было настоящее смятение. Только что он выглядел очень уверенным, убежденным. Подтрунивал надо мной по поводу моего якобы желания прославиться. А тут прямо-таки опешил. То, что я высказал Сарториусу, не было плодом долгих размышлений. И я почти уверен, что идейка эта не прилетела ко мне в голову через микросхему. Если б она долго вызревала, Сарториус ее успел бы считать. А если б она пришла как подсказка РНС от Чуда-юда, то, наверно, не была бы такой глупой. Получился, похоже, настоящий экспромт, который произвел на Сорокина ошеломляющее впечатление.
К такому повороту он был не готов. У него уже имелась своя прочная концепция насчет Чуда-юда и его устремлений к обладанию «Черными камнями». И тут я, с «легкостью мыслей необыкновенною», поставил все с ног на голову. Даже не понимая толком, какой силы удар наношу. Более того, я это свое заявление даже как серьезное не рассматривал. Очень может быть, что человек с меньшим опытом и с большим легкомыслием воспринял бы мое выступление как шутку. И правильно сделал бы.
Но Сарториус, у которого мозг за долгие годы приучился мыслить аналитически, отмечать малейшие изменения в интонации и психологическом состоянии партнера по диалогу, попался в сети, которые я вовсе не ставил. Он
тут же понял, что располагает не подлинной, а опосредованной информацией. Ведь он не прикасался ни к одному подлинному документу группы «Пихта». Максимум, что он видел, — это сканированные в память компьютера копии. То есть ему нельзя было ни провести экспертизу бумаги, ни уточнить химсостав чернил. Он не мог проверить подлинность пленки, на которой был отснят фильм сержанта Кулемина, поскольку здесь, на заимке, имелась только видеокопия. И фотографий подлинных не было, и диапозитивов. Лишь электронные копии. Наконец, у него имелась информация, считанная у меня с мозга. Но поскольку я походя бросил словечко об искусственной реальности, у него и к ней появилось недоверие.
Возможно, если б я сразу же понял, что произошло с Сорокиным, то он, прочитав мои текущие мысли, быстренько спохватился бы и отбросил все сомнения. Но я, болтанув языком, смог по-настоящему все осмыслить намного позже.
— Ты уверен в этом? — Сарториус сдвинул брови.
— Конечно, нет, — произнес я, — мне таких тонкостей не доверяют. У меня уже было несколько случаев, когда я не знал точно, что происходило на самом
деле, а что мне Чудо-юдо моделировал. Например, с Белогорским. Помнитетакого?
— Генерала помню.
— Нет, я имею в виду его сына. Вадима Николаевича. До сих пор не знаю, застрелил я его из зонта-револьвера, как утверждает Чудо-юдо, или он умер от воздействия перстней Аль-Мохадов. Или летом 1994 года, когда вы нас с Таней похищали с «ан-12»… Было это или нет?
— Я и сам точно не знаю… — пробормотал Сорокин. Он потерял уверенность в себе. Можно прекрасно разбираться в нейролингвистике, в биофизических возможностях ГВЭП, в психотропных препаратах и прочей фигне, но при этом оставаться самым обычным человеком. А товарищ «главный камуфляжник» настолько привык сбивать других с толку имитационными картинками, что, должно быть, как и я, стал временами терять ощущение грани между натуральной и искусственной реальностями. Короче говоря, сам себя запутал. Но и все эти выводы я сделал не тогда, а намного позже, отчего Сарториус не смог докопаться до моих рассуждений и изучить их. Да еще и в собственном его стане начались волнения.
— Ну вы, блин, даете! — явно подражая актеру Булдакову из «Особенностей национальной охоты», обалдело сказал Фрол. — На фига ж мы, Серега, столько народу перебили? Выходит, Баринов нас надул? А завтра, того гляди, нагрянут цетэмошники. Я лично с ними встречаться не хочу. Даже больше, чем со своей бывшей командой из области.
— Погоди паниковать! — резко оборвал его Сергей Николаевич.
— А я не паникую, — огрызнулся Фрол. — Я у тебя почти год кантуюсь, но понимать тебя еще не научился. Ты так много в себе держишь и так много о других хочешь знать, что крыша может поехать… Все твои чудилки на тебя же и перекинутся.