Я встретился с отшельником случайно, когда бродил вокруг поселения, пытаясь определить, как же отсюда выйти к Ориноко и попробовать добраться до океана.
Исходив немало троп, протоптанных охотниками, и убедившись, что ни одна из них не ведет к реке, я решил возвращаться. Вот тут-то из-за деревьев и вышел этот седовласый худой человек, одетый в странную хламиду из каких-то мягких листьев, напоминавшую по форме старинную кольчугу. Он обратился ко мне, не открывая рта, но у меня в голове зазвучала английская речь! Он говорил, точнее, каким-то способом передавал мне правильные английские фразы! Мне, ирландцу, придумать такие было не под силу.
— Вы хотите уйти отсюда, сэр? — прозвучало в моем мозгу. — Не советую вам делать этого. Вы не сможете спуститься с отвесных обрывов и не сумеете сплести из лиан надежную веревку достаточной длины. А если даже и сумеете сделать это, то погибнете на пути к океану. Вы забрались слишком далеко в эту дикую страну и поблагодарите того, кого считаете Богом, за то, что он вывел вас к нашим охотникам, а не к индейцам других племен.
— Неужели я обречен никогда не увидеть своей родины? — спросил я у старика, чувствуя в нем какую-то невероятную духовную силу, какой не видывал ни у католических патеров, ни у протестантских пасторов.
— Я этого не говорил, сэр, — послышалось мне очень отчетливо. — Вы не способны ОБЫЧНЫМ путем уйти отсюда, но я могу помочь вам отыскать иной путь, который очень быстро приведет вас на родину, ибо у вас есть нечто, могущее помочь вам. Это вещь, которую вы называете перстнем.
— Как эта металлическая вещица может помочь мне перенестись за тысячи миль отсюда? — не поверил я.
— Силою духа, милорд! — ответил он мысленно.
— Силою духа? — переспросил я. — Но ведь силою духа я уже там. Я все время думаю о родине, о той природе, которую я покинул довольно давно. Но телом я по-прежнему здесь. Увы…
— Вы правы сэр, но лишь отчасти, — сказал старик. — Сила духа способна влиять и на плоть. Ваша душа слаба и неразвита, ибо вы, жители стран, что за Большой Водой, по-иному воспитывали ее. Вы плохо верите даже в того Бога, которого себе придумали, и не понимаете той священной книги, которую считаете средоточием мудрости. Я не могу дать вам Истину в том виде, в каком она существует, ибо душа ваша не сможет управиться с нею должным образом. Но я могу на время дать вашей душе ту силу, которая потребна, дабы переместить тело через пространство. Свершив сие, сила исчезнет и не вернется к вам, если, конечно, вы не найдете еще три перстня Великого Духа.
— А что, этот перстень не единственный? — спросил я.
— Да. Их всего четыре, но они очень редко сходятся вместе. Таинственная сила, которая владеет ими, то дарит их людям, то отнимает. Никто не знает, куда они приходят, откуда берутся и как исчезают. Обладание всеми четырьмя сулит силу. Неограниченную, почти Божью, но и скорая смерть в их власти.
— В их власти исполнять желания?
— Да, милорд. Они способны переносить человека на огромные расстояния, творить из ничего живое и даже разумное, не говоря уже о неживом. Они способны сделать человека животным и преобразить неразумного скота в мудреца. Но горе человеку, который поверит в то, что отныне может ВСЕ. Это значит, что его дни уже сочтены.
Вот так, в безмолвной беседе с отшельником-чародеем, я дошел до того места, где под сенью зарослей таился вход в его жилище.
— Если вы сможете, имея перстень на руке, войти в мою пещеру, — сообщил отшельник, — то сумеете при настоящем желании попасть и на родину.
Когда его высохшая рука отодвинула растительность, прикрывавшую щель в скале, которая не имела в самом широком месте и четверти фута, мне показалось, что старик издевается надо мной.
— Да ты сам в нее не пролезешь! — вскричал я. — Это дырка для кошки, не более того.
— Для кошки? — в мысленном вопросе старика я уловил усмешку. — Глядите, милорд!
И с этими словами кудесник, который в своей травяной хламиде, как мне казалось, был много толще фута в самом узком месте, легко протиснулся в щель, будто скала была из сливочного масла!
— А ведь перстень у вас, милорд! — заметил он уже из пещеры. — Разъединенные перстни приносят удачу в самых невероятных делах. И ваш перстень легко бы мог помочь вам, если б вы по-настоящему верили в него. Имея перстень, вы могли бы даже пройти прямо сквозь скалу, чего я сделать не в силах…
Я подошел к щели. Нет, я же не был полным идиотом! В щель я мог просунуть только руку или ногу до колена, не более. Скала была прочна, и, чтобы продолбить ее киркой, нужно было несколько дней, да и то если помогать себе порохом.
— Вы не верите, сэр! — вздохнул колдун. — А раз так, то обречены пребывать здесь, в верховьях Ориноко, до скончания века. Мне очень жаль, ибо здесь вас ждет печальная судьба.
— Почему? — воскликнул я.
— Сейчас вы, милорд, являетесь для людей нашего племени целителем. Приходящие к вам больные поклоняются вам так же, как поклонялись до вас человеку, с руки которого вы соизволили снять этот перстень. Это был человек Леса, он знал, как выжить здесь, и сумел спуститься с обрыва. Почему он хотел бежать? Потому что я объяснил ему, как объясняю сейчас вам, милорд, что каждое исцеление больного отбирает у вас жизненные силы. Продлевая жизнь кому-то, вы укорачиваете свою. Такова сила перстня.
Я сразу вспомнил, сколько людей приходило для того, чтобы прикоснуться к перстню, и подумал, что, возможно, жить мне осталось совсем мало.
— Осторожнее, сэр! — голос вещуна в моем мозгу прозвучал, как предупреждающий крик. — Запомните: чем больше вы думаете о том, сколько своей жизни отдали людям, и чем больше жалеете об этом, тем меньше ее у вас остается на самом деле. Чем больше вы радуетесь тому, сколько жизни отдали другим, тем больше ее у вас остается.
— Господи! — вскричал я во весь голос. — Не допусти, отврати от лжи языческой.
— Он не слышит вас, — заметил старик, — ибо вы обращаетесь к нему, как младший брат обращается за защитой к старшему или сын — к отцу. Вы, милорд, видите в нем Очень Сильного Человека, нечто вроде Короля над королями. Вы не понимаете, что он — все сущее, а вы — его часть. Он — в каждой частице вашего тела. Он — это ваша душа. Ваше обращение к Нему должно походить на боль, идущую от пальца к мозгу, и тогда Он поймет вас. Но самое главное, что вы просите его отвратить вас от Истины, именуя ее ложью. А этого Бог никогда не слышит.
И тут я внезапно испытал приступ веры в могущество перстня. Наверно, потому, что Богу действительно угодна была истина, изреченная отшельником. Я сделал решительный шаг к щели в скале, истово веруя в то, что она пропустит меня, двинулся вперед… и прошел!
Я прошел там, где не смогла бы пролезть даже беременная кошка.
— Поздравляю вас, милорд! — одобрил отшельник. — Я был уверен, что вы сможете это сделать.