— Думай, думай! А я пошел Джейн доделывать. Если с этой обломишься — приходи, третьим будешь.
— Спасибо, не употребляю…
Джек почапал к бараку, а я дождался Таню.
— Ну как? — осведомился я. — Благоухаете?
— Обязательно, — ответила она.
Я отвернулся без приглашения, потому что увидел, как Таня полезла руками за спину расстегивать купальник.
— А вы, кстати, в мокрых плавках спать собираетесь? — поинтересовалась она.
— Нет, с голой задницей, — сообщил я.
— Это не очень страшно?
— Нет.
Мы возвратились в комнату. Кармела отвернулась, я снял плавки и торопливо юркнул под одеяло.
Бог ты мой, как же уютно я там себя почувствовал! Глаза сразу стали закрываться, и я уже засыпал, когда Кармела шлепнула меня по руке.
— Дистанция — полметра.
— Хоть километр… Все одно я сплю.
За стеной сказали в голос, и это был голос Кота:
— Да не отодрать ее ему ни в жисть. У него и не встанет. Что-то это вообще на любовь не похоже…
— Не ори ты! — прикрикнул Джек. И за стеной затихло.
Я, впрочем, был уже на пути в нирвану. Но меня не пустили.
— Дима! — Кармела потянула меня за нос.
— Ну что?
— Не спите!
— Чегой-то?
— Они не верят нам, слышали? Они слушают, что мы делаем. А здесь тонкие стены.
— Ну и пусть слушают… Все равно ничего не услышат.
— А надо, чтобы слышали!
— Так вас чего, трахнуть надо? Это я уже не могу. Сплю.
— По-настоящему я сама не дам. А вот сымитировать — надо.
— Имитируйте, а я посплю.
— Я тебе посплю! — прошипела Таня. — Ложись на живот…
— На ваш? — не понял я.
— На свой собственный! И тряси кровать. А я буду звуки издавать. Но трясти начнешь не сразу, а когда я скажу: «Милый!»
И начался спектакль. Прямо-таки забесплатное эротическое шоу.
— Дима, не надо! — взволнованно-испуганно произнесла Таня. — Не надо, прошу вас! Я еще не готова. Не трогайте! Не трогайте! Я кричать буду!
— Да вы и так кричите, — я все же засыпал и не понял юмора.!
— Ну, миленький, ну, пожалуйста, — Таня вертелась на своем месте, производя максимальный шум, и говорила так громко, что ее, наверно, слышно было на весь барак.
— Уже нужно трахать? — спросил я шепотом. — Вы же сказали: «Миленький!»
— Нет еще, — прошипела Таня, — только когда: «Милый!»
— Как скажете, — согласился я и прикорнул к подушке. Глазки закрывались, позевунчики напали… По-моему, я даже задремал. Но тут Кармела звонко шлепнула меня по спине и истомно застонала:
— Милый! Милый!
Я не сразу врубился и услышал шипение:
— Работай, соня! Тряси!
Пришлось дрыгаться на пустом месте. Звуки получались похожие, а Таня дополняла их вздохами, стонами и прочим секс-антуражем. Правда, глаза у меня по-прежнему слипались, и тряска почему-то все время затухала.
— И долго еще? — поинтересовался я.
— Так — минуту. Потом начнешь интенсивнее и зарычишь, желательно погромче…
Таня вошла в раж, я даже повернул голову и посмотрел на нее. Впечатление было, что ее действительно кто-то трахает. Увы, процесс этот она знала неплохо, судя по действиям… Когда я, выполняя ее приказ, принялся толкать простыню с большей и нарастающей интенсивностью, Кармела принялась не хуже Джековой бабы выкрикивать: «А! А! А!» — и так дрыгаться, что я остановился — и так все тряслось.
— Мычи! — шепнула она. — Кончай…
И тут она так восхитительно застонала, что у самой Мадонны получилось бы хуже. Правда, на меня лично это уже не могло произвести впечатления, потому что я испытал главное облегчение: больше не надо ничего изображать, а можно спокойно поспать, отвернувшись к зеркалу. Что я и сделал…
Спалось мне преотменно. Поскольку в комнате не было окна, в которое могло бы посветить солнышко и разбудить раньше времени, то спать можно было сколько угодно. Свечи, очевидно, потушила Кармела. Тем не менее я проснулся и с удовольствием ощутил во всем теле последствия приятного отдохновения. Думать о всех кислых делах не хотелось.
Кое-какой свет в комнату проникал из-под двери. За стеной кто-то негромко разговаривал. По коридору шаркали шлепанцы, где-то звякала посуда.
Кармелы рядом не было. Я поспешил слезть с кровати и стал искать плавки. Конечно, высохли они плохо, но что поделаешь.
Дверь оказалась запертой на ключ. Это было совсем некстати, потому что утречком люди испытывают вполне понятную потребность облегчить мочевой пузырь. Ежели б Танечка подумала об этом, то запирать бы меня не стала. Хотя, как я догадывался, она тоже была живой человек, а потому скорее всего пошла по тем же делам, если не более серьезным. Оставалось только ждать, а это могло затянуться и на полчаса, поскольку Тане потребовалось бы время на поиски здешнего туалета типа «сортир» с буквами М и Ж.
Кроме мелкой и гнусной потребности, была еще одна, вполне благородная: хотелось жрать. Опять же из-за проклятой двери сходить на кухню и поглядеть, что там у Джека на «шведском столе», я не мог. Короче, ни «плюса», ни «минуса» — живи как хочешь.
Конечно, можно было успокаивать себя тем, что Таня далеко не уйдет, ибо кругом болота, колючая проволока, КПП с «КПВТ» и другие сложности. Опять же к «Запорожцу» ее без меня не подпустят. Но, к сожалению, за прошедшую ночь Джек мог десять раз позвонить Чудо-юде и рассказать ему о приезде разлюбезного сына с фригидной скрипачкой. Хотя какая она, к черту, фригидная? Если она, имитируя, такой концерт закатила, то что ж бывает, когда ей действительно работать приходится? Впрочем, не в этом дело. Главное, что Чудо-юдо уже мог приехать и познакомиться с Таней. А меня, так сказать, оставить на закуску под замком…
Но тут я зацепился в темноте за стоящую на полу Танину сумку и, услышав, как бряцнула в ней антабка «калашника», немного успокоился. Если бы я уже был «арестован», автомат бы забрали.
Тем не менее надо было глянуть. Можно ведь превратить автомат в простую палку, если свистнуть с него магазин.
Я зажег свечку, раздернул «молнию» и заглянул в сумку. Там лежал автомат с магазинами, патроны из которых никуда не делись. Кроме того, блеснула увесистая цинковая укупорка — взяла-таки боезапас для «винтореза». Имелись еще консервы: «Бычки в томате», «Великая стена», что-то из серии «Анкл Бенс»