За дверью Андрэ послышались голоса, и Марго инстинктивно отпрянула в полукруглую нишу, в которой когда-то стояла статуя, а потом ее убрали. Дверь открылась, на лестницу вышли двое: Андрэ и парень в черной кожаной куртке.
Марго опять настолько отдалилась от происходящего, что кажется, перестала дышать. Как тогда, когда они летали на самолетике, она прогсто знала, что все это происходит не с ней. — … за картиночки спасибо. Забавная вышла вечеринка, — договорил фразу незнакомец добреньким голосом школьного учителя. — Веселее, чем в «Эдеме». Кто бы мог подумать?
И Кошу окатило жутью. Черная тусклая звезда распустила щупальца и шарила по подъезду — незнакомец был сведущим охотником — из тех, что притягивают к себе жертву. Из тех, что по-собачьи чуют чужой страх и присутствие чужака узнают копчиком, а не зрением или ушами.
— О чем ты говоришь! — усмехнулся репортер, нажимая кнопку вызова лифта. — Разве я был когда-нибудь против?
Охотник замер, чуя дичь, но Марго не было в этом мире.
Время двигалось мимо.
Сердце застучало ровно, равнодушно и еле слышно. Она не думала об охотнике, она парила далеко отсюда, среди лавандовых полей, где никогда не бывала, среди белых полдневных облаков на другой стороне Земли, в морских глубинах, где плавают счастливые касатки и поедают клубки селедок-самоубийц.
— Что-то у тебя тут нечисто! — сказал Охотник. — Проверь, может камер насовали или жучков.
— Разве больше «Голема» кто-то может насовать? — беспечно парировал Андрэ. — «Голем» меня охраняет. И я только за. Я согласен быть кем угодно и делать что угодно, только бы меня не кантовали и не парили мне мозги. Хотя за приличный гонорар я могу даже попариться. Только недолго.
— Ну-ну! — Охотник заскрипел презрительным смехом. — Что бы ты делал без аспирина?
— Кстати! У тебя нет еще? — сказал Андрэ с деланным равнодушием.
— Мудаки вы, мудаки! — вздохнул Охотник. — На тебе! Попробуй!
Андрэ что-то взял и парня и, громко щелкнув целофаном, с удивлением спросил:
— А что это?
Незнакомец протянул руку, чтобы вызвать лифт, и Мар увидела на его кисти татуировку.
Мехаизм загудел в глубине шахты.
— Биссер, — прохрипел Охотник.
— Шит! — воскликнул Андрэ раздраженно.
На пол упало что-то мелкое, похожее на бусинку, прокатилось по стпенькам и остановилось прямо у правого «бульдога» Коши. Андрэ озабоченно заозирался, ища потерю.
— Не могу найти! — посетовал Андрэ, и Мар подумала, что никогда прежде не слышала у него такого голоса. Невысокомерного. Обычного. Совсем равного собеседнику. И даже чуть-чуть ниже.
За-бав-но!
— Не суетись! Возьми еще! Этого хватает на трое суток, а я потом еще дам, — сказал вкрадчивый голос незнакомца. — Этот хороший, безотходной совсем. Самый лучший.
— А разве может быть совсем безотходной? — недоверчиво хохотнул Андрэ. — Что-то ты перепутал, наверное?
— Что ты мелешь? Сказано — безотходной. Откат в далекое будущее, до седьмого колена, но поскольку у тебя колен никаких нет, то можешь не ссать!
Охотник шлепнул Андрэ по плечу.
Он шлепнул Андрэ по плечу! Обалдеть, он шлепнул Андрэ по плечу! Должно быть, крутой перец.
Кабина с грохотом остановилась. Андрэ открыл дверь. Захрустели песчинки под дорогими кожаными подошвами. Лифт крякнул, принимая вес. Зловещая парочка уехала.
Когда лифт замер внизу, и хлопнула уличная дверь, Марго повисла грудью на перилах, наблюдая, как консьерж внизу прохаживается по шахматному полу.
Только теперь страх мог бы хлынуть под кожей потоком термитов, и кровь, густая, переполненная адреналином, вязкая кровь, могла бы застучать в тесных артериях.
Но Марго на сегодня хватило. И было настолько в облом, что просто… Просто.
Она отклеилась от перил и подняла то, что уронил Андрэ.
Красная маленькая биссеринка или желатиновая капсула. Может быть, это другой сорт «аненэрбе»? Особый? Безотходной. То есть — без отходняка. Марго понюхала капсулу и, спрятав находку в карман куртки, поковыляла по лестнице вниз. Ну его, лифт! Последний пролет.
Консьерж посмотрел на нее с недоумением, но ничего не сказал.
Донесет Андрэ? Ну и ладно!
Марго вышла на улицу. Уже ночь. Асфальт взбрызнуло дождиком. В лучах фонаря еще можно было увидеть вибрирующую серебристую пыль.
Идти. Идти. Идти. Шагать и думать, как поступить дальше. Когда вернется Андрэ? Как лучше сделать? Дождаться его или придти завтра? Все равно, не миновать Андрэ. Никак не миновать.
Марго поправила воротник и неуместно подумала, а кем же она себя сейчас чувствует? Уже взрослая, в общем-то, тетка. Не семнадцать уже. Уже не простят того, что… Многого уже не простят. И чем дальше — тем больше. Вот этим-то и отличается один возраст от другого. Чем дальше, тем меньше прощают.
И ты.
Сначала любишь всех подряд. Всех обнять, со всеми дружить, со всеми делиться, а теперь? Вот идет она одна по чужому, пусть и прекрасному, но постороннему городу. И он улыбается ей, но совсем не любит. А она — одинокий разведчик в стане врага, неизвестно чьей страны; самурай неизвестного господина. И уже первый встречный — не друг. Первая мысль не о дружбе, а о вражде. Но еще не хочется в это верить.
Хочется, несмотря на то, что даже такие люди, как Лео и Аурелия, оказываются козлами. Да. Горько.
Курить.
Давно не курила, подумала Марго. Полквартала прошла с желанием сигареты. На перекрестке около блестящего мотоцикла столял парень. Как раз прикуривал.
— Извините, мне так неловко… — начала Марго. — Я почти бросила курить, но сейчас… Вы… — … пожалуйста! — парень протянул открытую пачку.
— Спасибо! — Марго вытащила сигарету и наклонилась над зажигалкой с готовностью вспыхнувшей в руке француза.
Мелькнула дурацкая мысль, что так можно получить по шее. Но мысль и правда дурацкая. Француз был обычным простым рабоче-крестьянским французом. Без всяких там. Спрятав зажигалку в карман, он предложил Марго:
— Мадмуазель скучает? Может быть, мадмуазель хочет покататься? — спросил он и оседлал своего металлического жеребца.
— Нет, — покачала Марго.
Первая после перерыва в несколько дней затяжка. Спазм сосудов. Головокружение. И все опять — фильм. Есть в этом прелесть. Во всем. И прежде всего в неизвестности. Неизвестность всегда чревата. Но неизвестно, каков будет плод этого чрева — добрым ли, дурным ли?
— Может быть, мадмуазель хочет поехать в клуб потанцевать? — с надеждой посмотрел на нее парень.
— Нет! — Спасибо! — Марго опять улыбнулась и опять покачала головой.
В этом и фишка. Улыбаться и качать головой.