— То есть у нас с вами есть кое-что общее. Мы оба как-то связаны с Тимми Валентайном. Он нас преследует. Вы считаете, что он убил вашего сына, а мне нужно стать им, чтобы сделаться богатым и знаменитым.
— Он не убивал моего сына, — сказала Петра. — Я не верю во всякие сатанинские послания. Я не верю, что музыка может убить... если я начну в это верить, я сойду с ума.
— Тогда что в нем было такого, в этом мертвом певце, что цепляет нас до сих пор?
— Знаешь, ты прав. Хотя это еще не факт, что он мертв... Симона Арлета говорит, что сегодня она нам выдаст некое грандиозное откровение. Относительно Валентайна.
— Можно, я розу понюхаю? — спросил Эйнджел, опустился рядом с ней на колени и взял с надгробия розу. Самую красную. — Да нет, он мертвый. Совсем. — Он понюхал розу. — Вкусно пахнет. Хотя она тоже мертвая. — И тут, похоже, его настроение опять поменялось. — А я люблю мертвых, — сказал он тихо. — Я бы хотел умереть. Жалко, что я не ваш сын.
— Как ты можешь так говорить, Эйнджел?
Он ей не нравился, этот мальчик. Неприятный, высокомерный и не вызывающий никакой симпатии. И все-таки Петра испытывала к нему какие-то страшные чувства. Ей хотелось заботиться о нем, защищать его... «Господи, — подумала она, — да я просто его использую. Проецирую на него мое чувство вины перед Джейсоном».
— Почему ты так говоришь? — спросила она.
Он не ответил на этот вопрос. Он сказал:
— Я люблю гулять по кладбищам. Слышно, как из мертвых растет трава, когда они разлагаются, смешиваясь с землей. — Такое впечатление, что он говорил сам с собой. А потом он повернулся к Петре и спросил с неожиданной страстью: — Вы ведь приходите сюда, к нему, когда у вас все горит внутри и вам больше некуда пойти, правда? Когда вас выворачивает наизнанку, потому что это как секрет, которым нельзя ни с кем поделиться, и оно пожирает вас изнутри, и вас некому выслушать, потому что все те, кто мог бы вас выслушать, уже мертвы?
Петра поднялась с колен.
— Да, — сказала она.
— Я знал, — прошептал Эйнджел с жаром. — Я знал, что вам можно доверять.
Петра робко протянула руку и погладила мальчика по голове. Он плакал. «Нам обоим так одиноко, — подумала она. — Человек — это остров» [31] . Ей захотелось обнять его, этого мальчика, успокоить, утешить... но она не могла. Этот мальчик — совсем чужой и к тому же вовсе несимпатичный — почему-то ассоциировался у нее с ее давним кошмаром. Она боялась закрыть глаза, потому что знала, что будет: она увидит Джейсона, мертвого, разлагающегося, тянущего к ней руки — чтобы заняться любовью с собственной матерью.
• иллюзии •
— Ну что ж, пожалуй, это самое очаровательное из всего, что когда-либо было на нашем шоу... женщина, которая утверждает, что видела Тимми Валентайна на Марсе! И может быть, в следующий раз миссис Фельпс не забудет захватить с собой фотки! Для тех, кто в отличие от нее не обладает счастливой способностью путешествовать по Солнечной системе в астральном теле!
[СМЕХ]
— Еще раз большое спасибо, что вы поделились с нами своим уникальным видением на нашем ток-шоу, посвященном сегодня Тимми Валентайну. Это прямой репортаж из Леннон-Аудиториум, Юниверсал-Сити.
[АПЛОДИСМЕНТЫ]
— Мы с нетерпением ждем решения жюри. Уже через час будут объявлены результаты предварительного раунда, и мы с вами увидим — в прямом эфире из Леннон-Аудиториум, Юниверсал-Сити — финалистов конкурса двойников Тимми Валентайна. Генеральный спонсор — «Stupendous Television Network». Чуть позже к нам присоединится Джонатан Бэр, скандально известный режиссер, подписавший контракт на съемки фильма «Тимми Валентайн»... мы также встретимся с доктором Джошуа Леви — сегодня у нас, дорогие друзья, целый сонм знаменитостей, — который не был на Марсе, но у которого, может быть, есть свидетельства о реальном Тимми Валентайне... мы также послушаем мнение зрителей в студии... Среди наших гостей — королева медиумов Симона Арлета, она присоединится позднее...
[АПЛОДИСМЕНТЫ]
...упс, сейчас мы уйдем на рекламу, но через пару минут снова вернемся в студию. Оставайтесь с нами...
[АПЛОДИСМЕНТЫ]
* * *
• рекламная пауза •
СТО ДОЛЛАРОВ В ДЕНЬ НА ГОСПИТАЛИЗАЦИЮ
Открывается гроб. Из гроба встает Тимми Валентайн. Он одет во все черное. У него вампирские клыки. Плащ развевается у него за спиной. Вокруг гроба клубится туман. [ДЫМОВАЯ МАШИНА — ЭЛЕКТРИЧЕСКИЙ ВЕНТИЛЯТОР] Тимми нюхает алую розу и смотрит прямо в камеру. Загадочно улыбается. Его глаза сверкают [ОПТИЧЕСКИЙ ЭФФЕКТ], и он говорит:
ПОТОМУ ЧТО НАМ ХОЧЕТСЯ, ЧТОБЫ ВЫ ЖИЛИ ВЕЧНО
Его голос звучит гулким эхом... вечно... вечно... вечно.
* * *
• ангел •
Этот парень на экране совсем не похож на Тимми Валентайна. Я знаю. Он у меня внутри. Внутри. У меня.
Господи, твою мать, я не возьму эту ля-бемоль. У меня вот-вот поломается голос. Ну да. Волосья на яйцах, и всю карьеру можно спускать в унитаз. Я сломаюсь на этой ля-бемоль и вырасту на шесть дюймов за шестьдесят минут.
— Давай, милый. Надо чуть больше геля на волосы, а то этот твой вихор непременно вылезет в самый неподходящий момент. Давай я намажу.
— Ладно, мама. — Пусть делает что хочет. Буду ее куклой Кеном. Пусть поиграется. Буду ее анатомически корректным Кеном, пока она не состарится и не умрет. Буду ее плюшевым мишкой, маменькиным сынком, маленьким ангелом, Богом, я тебя ненавижу. Я тебя ненавижу. — Больно, мама. — Хватит расчесывать эти мудацкие волосы.
Взгляд на другой монитор. Зрительный зал. А вот и Петра Шилох. Жалко, что не она — моя мама. Как было бы здорово, если бы Петра была моей мамой, а тот мертвый мальчик был бы сыном моей суки-мамаши.
— Ой, смотри, солнышко. Вот и Габриэла.
— Как настроение, Эйнджел?
— На миллион долларов. — Что означает, что у тебя у самой настроение где-то на сотню тысяч, Габриэла Муньос, крутой агент и искательница молодых дарований.
— Прошу прощения, что не смогла выбить для вас гримерную побольше, но на данном этапе мы еще не в том положении, чтобы диктовать условия... но зато с внутренним кабельным видео у тебя есть возможность следить за тем, что происходит внизу... можно сказать, что ты на контрольном пункте.