* * *
• зеркала •
Как только Арон и Шеннон вернулись в отель, она сразу заснула. Причем беспробудно. Легла к нему на кровать, на спину. Руки сложила на груди. Как мертвец в гробу. Такая красивая. Чем дольше Арон на нее смотрел, тем красивее она казалась. Ее кожа казалась почти прозрачной. У него вдруг возникло необъяснимое чувство, что свет может как-то повредить ее кожу. Он плотно задернул занавески на окнах и выключил свет. Оставил свет только в ванной и слегка приоткрыл дверь — так, чтобы мягкое желтое свечение легло ей на лицо. При таком затененном освещении — в полутени — она казалась еще красивее. Она, наверное, даже не знает, какая она красивая, подумал он. Но это не важно. Ему нравилось просто смотреть на нее. И он смотрел.
Она проспала весь день. Он снял с нее всю одежду. Она не проснулась. Он просто сидел и смотрел. Ему даже пришло в голову, что она притворяется спящей. Он едва различал, как она дышит — медленно, неглубоко. Временами ему казалось, что она не дышит вообще. Как будто она умерла. А когда он прикоснулся к ней, ее кожа была холодной, как мрамор. Сперва ему стало немного не по себе. Но потом он привык к этому холоду, и ему стало даже приятно. На самом деле он возбудился. «Интересно, — подумал он, — а если сейчас ей заправить, она проснется?» Он смотрел на нее, трогал за все места, глушил неразбавленный бурбон и курил сигарету за сигаретой, потому что он нервничал, глядя на эту женщину... ее тело было таким... желанным и уязвимым, полностью в его власти... может быть, у нее что-то вроде нарколепсии [69] . Если так, то он может делать с ней что угодно, и она не проснется, пока не включатся какие-то там гормоны или ферменты. Господи, какая она соблазнительная — это что-то. Арон, сказал он себе, пользуйся случаем. Когда еще тебе так повезет? Ты можешь вертеть ее так и этак, а она даже и не узнает, как ты с ней развлекался.
Он попробовал погладить ей грудь. Осторожно и бережно — как ребенок, который впервые берет в руки новый игрушечный паровозик. Он не хотел, чтобы она проснулась — или хотя бы вздрогнула под его прикосновением. Потом он осмелел. Облизал ей сосок. Сосок сразу напрягся. Она была, как хорошо настроенное пианино — отзывалась на малейшее его касание. И она вряд ли спала мертвым сном. Должно быть, это была какая-то извращенная игра. Он поспешно разделся — даже пуговицу оторвал на рубашке, но хрен с ней, с пуговицей — и упал на нее.
Она даже не застонала. Но когда он заправил ей, куда надо, он почувствовал, что у нее там все мокро от возбуждения... почувствовал, как сжимаются мышцы у нее во влагалище... и услышал стон, который исходил как будто откуда-то из глубины ее тела... а не из горла... она шевельнулась. Медленно-медленно. Арон никогда в себе не замечал наклонностей к некрофилии, но то, что происходило сейчас, ему нравилось. Она была такая холодная... такая холодная... но почему-то его это возбуждало. Ему хотелось согреть ее, расшевелить.
Он осмелел. Теперь он двигался в полную силу. Она не проснулась. Он вонзался в нее резкими и ритмичными яростными толчками. Пару раз она слабо захныкала, но потом затихла. Она была вся такая податливая, как кукла Барби. Как бы он ни вертел ее, как бы ни перекладывал ее руки и ноги, она оставалась в том же положении, пока он не сдвигал ее снова. В этом было что-то нечеловеческое, жутковатое. Что-то похожее на те трансы, в которые впадают йоги. Может, совсем в раннем возрасте она пережила какую-то сексуальную травму, и ее психика развила вот такую защитную реакцию — она полностью отключалась, чтобы не участвовать в происходящем.
«Или, может быть, это просто мое писательское воображение, — подумал он. — На автомате пытаюсь придумать какую-то сложную предысторию для каждого персонажа, который встречается на моем пути. Может, пора прекратить строить домыслы. Может быть, просто расслабиться и получать удовольствие, не загружая себе мозги. Это же секс. А секс есть секс. И мне сейчас надо расслабиться — после всего голливудского дерьма».
Он расслаблялся весь день до вечера. Потом устал. Принял душ, спустился в кофейню, съел гамбургер (всего 2,95 доллара! Таких цен вообще не бывает!), переговорил с Бэром насчет изменения в диалогах для завтрашних съемок — завтра они собирались снимать эпизоды, когда Тимми Валентайн приезжает в Узел, чтобы скрыться от прессы и от фанатов после того злополучного концерта в Бока-Бланка во Флориде, когда погибло несколько человек, а одну старушенцию так вообще разорвало в клочки, и потом ее голову нашли в рояле. Что-то пошло не так с пиротехникой, и фальшивая кровь обернулась настоящей — никто до сих пор точно не знает, что именно произошло, — скандал замяли, но денег на это угрохали просто немерено.
Изменения в диалогах были, что называется, косметическими — когда работаешь над таким крупнобюджетным проектом и хочешь работать и дальше, приходится мириться с тем, что всякие важные самодовольные дяди тоже хотят приложить к нему руку. Он также переговорил с Эйнджелом Тоддом и его психопаткой-мамашей. Облизать пару задниц — с него не убудет. Потом он вернулся к себе. В лифте играла песня Тимми Валентайна. Господи, нигде нет покоя. Одна строчка накрепко засела в голове:
Я буду ждать на Вампирском Узле
И выпью душу твою до дна.
Солнце уже садилось. Сквозь щель в задернутых занавесках сочились мягкие сумерки. Шеннон лежала в той же позе, в какой он ее оставил. Не сдвинулась ни на дюйм. Ему не терпелось снова залезть на нее. Он быстро разделся и забрался на кровать. Опять стал трогать ее и ласкать. Но теперь ощущения были другими. Не то чтобы совсем неприятными... но и приятными их тоже не назовешь. Теперь ее тело не откликалось на его прикосновения. Оно было холодным, как замороженный кусок мяса. И теперь от нее попахивало — разложением и гнилью. Он вдруг испугался. А вдруг она какая-нибудь больная?! Некоторые болезни сопровождаются неприятным запахом. Например, рак. А рак бывает побочным симптомом...
«Господи! А я не использовал презерватив», — подумал Арон, покрываясь холодным потом. Его била дрожь. Но откуда бы взяться СПИДу в Паводке, штат Айдахо! Они здесь, наверное, и сексом-то занимаются только, чтобы зачать ребенка. В законном браке. И все же...
Арон нервно вскочил с кровати и бросился к шкафу. Презервативы лежали в пиджаке, во внутреннем кармане. Он взял один и закрыл зеркальную дверцу. Содрал упаковку и принялся надевать штуку на член. Его взгляд случайно скользнул по зеркалу, и он вдруг увидел, что на кровати никого нет.
Он обернулся. Шеннон лежала на месте.
Опять посмотрел в зеркало.
Пустая кровать. И отблески заката на шторах — кроваво-красные в черных пятнышках.
Я буду ждать на Вампирском Узле