Заключенный внутри пентаграммы, обведенной защитным магическим кругом с четырьмя жаровнями с курящимися благовониями по четырем сторонам света, каждая из которых обозначена одной из букв — непроизносимого имени Бога, — бывший принц Пратна скорчился на полу. Его внутренности извивались, как змеи; язык яростно лакал воздух. Над его головой клубился зловонный туман. Симона посмотрела чудовищу прямо в глаза — хозяйке не должно выказывать страх перед своими рабами.
Когда ты меня отпустишь? — спросил бывший принц Пратна.
— Когда ты исполнишь свою работу, — сказала она. — А теперь не мешай. Мне надо сосредоточиться.
Ты мне столько всего обещала. Ты обещала мне душу Тимми Валентайна — для моих удовольствий и развлечений. Ты обещала мне пищу, но кормишь только дерьмом.
— В твоей теперешней форме ты можешь есть только дерьмо, — сказала Симона. — И ты это знаешь не хуже меня.
Я не хочу оставаться таким навечно. На каком-то этапе моя карма должна поправиться, и я смогу освободиться и снова прийти в мир живых в человеческом облике. Я хочу снова стать человеком.
— Человеком! — воскликнула Симона. — А был ли ты человеком, это еще вопрос!
Когда ты отдашь мне Тимми Валентайна?
Симона опять повернулась к экрану, где как раз обсуждали Тимми Валентайна.
— А почему, — проговорила ведущая Бетси Снайдерман своим высоким пронзительным голосом, — вы так упорно связываете массовую истерию конца миллениума с феноменом Тимми Валентайна? Какое отношение певец и музыкант, пусть даже весьма популярный певец и музыкант, имеет к проблемам реальности и иллюзии и — только не будем паниковать — к предполагаемому концу света?
Она явно держала Леви за идиота. Да он, наверное, и был идиотом. Вот только этот его идиотизм был опасно близок к правде, подумала Симона.
— Понимаете, Бетси... в какой-то из передач я уже говорил об изображениях юного мальчика в образе ангела смерти, которые всплывают периодически в разных культурах и, похоже, проходят через всю историю последних двух тысячелетий. Например, замазанный ангел на картине Караваджо «Мученичество апостола Матфея». По моему глубочайшему убеждению, этот образ — порождение коллективного бессознательного. Наверное, моя философия — это объединение идей Карла Юнга и Джозефа Кэмпбелла. Так вот. А Тимми Валентайн был живым воплощением этого образа. Вот почему его смерть (реальная или воображаемая, не важно) вознесла его на еще более высокий уровень популярности, и вот почему его воскресение станет предвестием чего-то такого... ну, я не знаю... обновления мира или, наоборот, его полного разрушения.
— Смерть и воскресение? А это не отдает богохульством, доктор Леви? Я имею в виду, христиане верят, что это Иисус...
— Я знаю, Бетси, но я иудей.
— Да, Джошуа, и все же...
Симона сердито нажала на кнопку на пульте и выключила телевизор.
Освободи меня! — завопила голова принца Пратны. Освободи меня, ты, мешок с дерьмом! Дерьмо дерьмо дерьмо...
— Слушай меня. — Симона тщательно подбирала слова. Когда общаешься с существами из потусторонних миров, всегда балансируешь на тонкой грани. Одно неверное движение — одно неверное слово, — и ты пропал. — Скоро мы тебя накормим. У тебя будет царский пир — из дерьма царя мира. Да, царя мира. Пусть даже это калиф на час.
Это был уже следующий этап. На протяжении многих лет Симона трудилась над претворением в жизнь своего грандиозного плана, но некоторые детали были еще не ясны. И вот теперь недостающие части встали на место. Дамиан Питерс объявил себя новым мессией — если угодно, Антихристом. Его никто не заставлял. Он это сделал без принуждения, по доброй воле. В древние времена, когда миром правили жрицы, именно так выбирали того, кто станет царем — странника и чужака, по воле случая забредшего в поселение. Он становился земным воплощением живого бога. А теперь пришло время для ритуального убийства царя; хотя, разумеется, будет убит царь подложный, ибо вселенские силы — они беспредельно доверчивы и всегда принимают подобие за реальность.
И подложный царь был уже рядом. Симона слышала шаги снаружи. Интересно, кого Дамиану удалось заманить к ним на этот раз? Вся штука в том, что жертва должна вступить в их владения — в данном случае номер — по доброй воле. Симона очень надеялась, что Дамиан не забыл надеть амулет, дающий его обладателю неотразимое обаяние и дар убеждения, — белладонну, смоченную в крови ворона.
— Жак! — крикнула она, вызывая слугу из соседней комнаты. — Принеси мешки для мусора.
Он принес тринадцать мешков (по числу лунных месяцев года) и разложил их вокруг круга силы, с внешней стороны.
В дверь постучали.
Симона приотворила дверь, не снимая цепочки.
— Это я, — сказал преподобный Питерс. — И у меня для тебя сюрприз. Не какая-нибудь безделушка, а действительно ценный подарок. Ты будешь довольна. — Веселье в его глазах всколыхнуло в душе Симоны гадливое отвращение, но в то же время оно было до странности заразительным. Она быстро достала из сумки платок, пропитанный хлороформом, и с улыбкой открыла дверь.
Дамиан Питерс вошел в комнату.
Дамиан Питерс остался стоять снаружи.
Первый Дамиан Питерс сказал:
— Он пришел по своей воле. Совершенный двойник.
Голос второго Дамиана Питерса был настолько похож на голос первого, что в этом было даже что-то зловещее.
— О Симона Арлета, королева медиумов. Вот уж не ожидал встретить вас здесь, хотя... если учесть все апокалипсические обстоятельства, это, наверное, закономерно...
Больше он не успел ничего сказать, потому что первый Дамиан заломил руки ему за спину, а Симона прижала к его лицу платок с хлороформом. Когда он осел на пол, она ударила его по голове ритуальным молотом.
— Но как... — Она не находила слов. — Это же идеально. Лучше и не придумаешь.
— Это Джейсон Сирота. — Дамиан открыл «дипломат» Сироты. — Замечательно, — сказал он. — Сценарий. Если наш план остается в силе, то он мне понадобится.
Она рассмеялась.
— Никогда раньше не приносила в жертву кого-то из знаменитостей. И он собирался играть тебя! Вживался в роль по методу Станиславского. — Она склонилась над распростертым на полу телом и провела рукой ему по волосам. — Ага. Седина не настоящая. Значит, он еще не такой ветхий, как ты. И... — она принялась раздевать безвольное тело, — ...он явно покрепче тебя. Наверняка занимается на тренажерах.
Она раздела актера уже до трусов. С трусами возиться не стала — просто разрезала их ножницами по бокам. Фи красу взвыл дурным голосом.
— Помоги мне, — сказала она Дамиану. — Надо перетащить его в кресло.
Вместе они посадили актера в кресло. Он слабо зашевелился, и Симона еще раз тюкнула его молотком по голове. Потом она облачилась в свои ритуальные одежды — золотой плащ, расшитый древними символами — и водрузила на голову Сироте заранее подготовленную бумажную корону.