Приехали, Тимми.
Ага. Думаю, пары колов нам хватит. Их даже прятать не надо – так пронесем. Никто и не заметит. Это же Лос-Анджелес.
А почему никого нет за конторкой портье?
Не знаю.
Мое сердце бьется. Так странно... Раньше я слышал только чужие сердца. Мое сердце не билось; оно просто было внутри, как тяжелый кусок свинца. А теперь, послушай, оно бьется.
Лифт.
Удалось. Нас никто не заметил.
Шестой этаж.
Дверь в 666-й номер была слегка приоткрыта. Пи-Джей и Тимми остановились и прислушались. Мир вокруг словно замер. Время от времени Тимми казалось, что он что-то слышит... как раньше... как струйка пота стекает по шее Пи-Джея... как в стенах ползают тараканы... как ревет поток крови... горячей человеческой крови...
Вот оно. Дамиан Питерc. Я слышал, как шумит его кровь. Да, он и вправду был страшно напуган – так сильно, что я даже сумел услышать, как течет его кровь. Женщины были там, в номере. Я слышал и их кровь тоже – она была вялой, тягучей. Но я ее слышал... это было как звон пустоты. Как воздух в пустом кармане – неподвижный, холодный.
Их две.
Ага.
Они должны были услышать меня! Как глупо я себя чувствовал... если бы я мог просочиться под дверью вместе со сквозняком... но теперь я уже ничего не могу, ничего.
Ну что, заходим?
Ага.
Они даже не шелохнулись.
Пока за дверью не раздался истошный крик.
Они ворвались в номер, распахнув дверь пинком. Да, две вампирши. Две женщины, даже скорее девочки, подумал Тимми. Одна – жгучая брюнетка, другая – рыжая, как огонь. Обе одеты во все черное, в неоготическом стиле. Темные, пустые глаза. На кровати лежал портье, которого Тимми с Пи-Джеем не встретили за конторкой внизу и еще удивились, куда подевался администратор. Это был молодой мужчина в изодранной форменной куртке. Все было залито кровью. Они искусали его всего, на изгрызенном теле не осталось живого места. Они кружили вокруг распростертого тела, шипели, набрасывались на него... разбрызгивали кровь... трубка телефона, стоявшего рядом с кроватью, была снята, а рядом с самим аппаратом лежали глаза того молодого мужчины, прямо на Библии. Рыжая принялась вытягивать кишки из глубокой раны на животе мертвеца.
А потом они обе обернулись в их сторону.
Мы пришли, чтобы вас убить.
Я тебя знаю?
Нет.
Но я знаю. Мы обе знаем, кто ты. Ты тот, который поет. Я как-то слышала тебя, когда лежала в гробу. Какой-то парень бродил по кладбищу с плейером. Солнце только зашло. Это наша музыка. Дети ночи...
Они музыканты.
А кто твой друг?
Мы пришли вас убить.
Убить? Зачем тебе нас убивать? Ты нас сделал!
...нет, это не я. Я бы запомнил. Но я не помню.
Хотя теперь я простой человек, а человеческий мозг просто не в состоянии запомнить события и образы двух тысяч лет, он не рассчитан на тысячелетия, может быть, это я их создал, этих девочек-вампиров, может быть...
Если я вас создал, я же вас и убью.
Так, теперь быстро. Облить их святой водой. Кожа на лицах девушек вмиг почернела – в тех местах, куда попала вода, – и стала отваливаться лоскутами. Потекла кровь. Мертвая кровь, свернувшаяся, застоявшаяся – багряная, как закат в мутном тумане.
Зачем ты так с нами, зачем?! Ты разве не помнишь, кто ты?
Нет, сказал Тимми.
Врешь.
Быстрее, Тимми. Пока они не пришли в себя.
Они набросились на девочек, пока те еще корчились в муках. По колу – в сердце. Святая вода смешалась с водой, брызнувшей из двух дыр в пробитом матрасе... девочки бились в страшных судорогах, вода обжигала их, для них вода стала пламенем... как интересно и странно... соприкасаясь с освященной водой, простая вода принимала ее свойства... надо будет иметь в виду... кожа лопалась на лицах девочек, открывая взору то, что пряталось под толстым слоем румян и готического макияжа... слишком много румян, и все для того, чтобы создать видимость подлинной жизни... а мертвый портье тем временем медленно опускался в это бурлящее месиво из теплой воды и холодной плоти...
Девочки замерли неподвижно.
Не хочешь выйти, Дамиан?
Дверь ванной комнаты медленно приоткрылась. Злоебучая срань господня, прошу прощения за мой французский. Я там весь обделался! Вы уверены, что они мертвы?
Они мертвы, Дамиан.
Господи, вы посмотрите на них. Да, это была изначально дурацкая мысль. Мне надо было остаться дома. У меня дома в стенах замурованы серебряные слитки, над каждым дверным и оконным проемом висит распятие... и не говорите, что я параноик. В служение Богатству тоже есть свои опасные стороны, но это служение хотя бы не так лицемерно, как служение Богу. Посмотрите на них! Они еще не совсем мертвы, одна до сих пор дрожит, как вишневое желе в чашке, хотя вы и пронзили ее колом. Это точно была западня. Для меня и тебя, Пи-Джей, потому что мы боремся с ними... не знаю, как насчет тебя, Тимми, но, может быть, они видят в тебе перебежчика и теперь будут преследовать тебя с утроенным рвением, как того парня, Салмана Рушди с его «Сатанинскими стихами». Но все равно большое спасибо, что вы приехали. Раньше я зажигал сердца миллионов, и во мне тоже горел огонь... да, меня слушали миллионы... а теперь я уже ничего не могу, ничего. Когда-то во мне была Божья искра, да, Божья искра... А теперь – все. Никакой, к черту, харизмы. Никакой Божьей искры. Не могу даже сняться в паршивой эпизодической роли – проповедника во второсортной картине. Видели сценарий? Чистой воды плагиат с «Истории Тимми Валентайна». Твоим адвокатам стоит его посмотреть, я даже не сомневаюсь, там есть за что зацепиться. Вы посмотрите на ее кожу! Сползла с руки, как кожура с гнилого банана. А плоть под кожей вся какая-то твердая и желтушная. А запах... как будто холодильник испортился... вот блядь, ебня господня. Думаю, надо отсюда валить.
Дамиан...
Я уже говорил Пи-Джею, по телефону... Мы, трое, теперь потеряли наши магические способности. Это наш крест. Наша расплата за то, что мы стали такими, какие мы есть... теперь... Пи-Джей разрывался, будучи одновременно и мужчиной, и женщиной, я погряз в безграничной продажности, а взамен имел власть над людьми... а ты, Тимми, ты был вампиром. А теперь мы все это утратили. Господи, где мой «Джим Бим»? Была же бутылка...
Она пустая.
Я знал: все, что он говорит, – это чистая правда. Я был порождением Тьмы, но там, в царстве ночи, я был настоящим. Эйнджел Тодд отнял у меня все это. Он забрал все, даже музыку. Они все правы насчет моего последнего альбома. В нем нет ни крови, ни трепетной плоти. Плоть, кровь, кишки – теперь все это во мне, и поэтому мне не нужна больше магия, чтобы оно просто было. Я отказался от своей силы – и ради чего? Ради тени, которую отбрасывает тень. Почему я считал, что мне надо стать человеком? Вот теперь я человек... и что в этом хорошего, что?!