Голос девушки я узнал. Искаженный напряжением и разорванный на части вздохами, он все же сохранил мелодичность и ясный тон. Я так и услышал, как этот серебряный голос произносит: «Потанцуете со мной, мистер Хиллбери?» Да уж, женщины семьи О'Доннел строгой моралью не страдают. Живые символы Моухея — ангелы, готовые залезть в чью угодно постель. А если постели нет, так и на полу в развалюхе можно устроиться.
Накатившая на меня злость была реакцией на все, что пришлось пережить в последние дни. С первой встречи хотелось верить, что близняшки — особые, прелестные девочки из мечты, а не смазливые шлюшки, но Моухей легко уничтожает надежды на лучшее. Какое удовольствие воображать прогулку по Сансет-бульвару с девочками О'Доннел под руку, если звуковым фоном к этой картинке будут стоны и бессвязные вопли одной из них, отдающейся не мне? С кем она там, кстати? И кто она?
Я придавил в себе последние крохи тактичности и остановился на пороге «будуара», распахнув дверь во всю ширину. Единственным предметом меблировки в небольшой комнатке была старая полуторная кровать, накрытая лоскутным покрывалом. На нем распласталась, раскинув руки и ноги, Айлин О'Доннел — длинные золотистые волосы свисали с края кровати почти до пола, — а на нее навалился… Вот так-так! Я бы еще мог представить, что девочка не устояла перед веселым обаянием Роя Клеймена. Но что партнером окажется Дилан…
Меня разобрал смех, и я не стал сдерживаться. Сегодняшний день в гороскопе Дилана должен быть отмечен черным цветом — и где-то в уголке нарисован мой портрет с подписью «осторожно — кайфолом».
Они не слышали, как я вошел, но от смеха дернулись, как от удара током. Дилан оглянулся и вскочил, залившись краской; повернувшись ко мне спиной, он торопливо приводил в порядок одежду, а Айлин, обеими руками расправляя задранное до подмышек платье, зло заорала:
— Чего надо? Вылупил глаза, будто у вас в городе так не делают!
Я рисковал подавиться смехом, но ответил, глядя в ее перекошенное (и все равно, черт его возьми, красивое) личико:
— Так всюду делают… те, кто ничего не умеет. Дилан вздрогнул, но обругать меня напрямую не решился, а ничего оскорбительно-вежливого придумать не мог. Обернувшись, он топтался на месте и несколько раз проверил, до конца ли застегнуты джинсы, а я никак не мог успокоиться. Айлин поднялась на кровати во весь рост, покачиваясь на мягком матрасе, придержала пальчиками длинный подол, как будто собиралась сделать реверанс, и ловко спрыгнула на пол. На шее у нее проступал лиловый след поцелуя взасос. Но взгляд был прямым и гораздо смелее, чем у кавалера. Не глянув на него, Айлин облизнула губы и подошла ко мне почти вплотную. Взгляд снизу вверх придал голубым глазам искушающее выражение.
— А вы умеете, мистер Хиллбери?
Ротик остался приоткрытым. Мне казалось, я вижу яблоко, зажатое идеальными зубами. Воистину, Ева соблазнила змея. Но к этой Еве я потерял интерес. Шестнадцатилетними потаскушками Лос-Анджелес забит под завязку, а меня никогда не прельщали дежурные блюда с просырью. Поэтому я в свою очередь приблизил к ней лицо так, что она испуганно моргнула, и выдохнул, вложив в шепот максимум снисходительности:
— Поиграй в куклы, деточка…
Айлин дернулась, как от пощечины. В глазах мелькнул то ли страх, то ли стыд. В любом случае, человеческое чувство, и то хорошо. Она оттолкнула меня и выбежала из комнаты. Каблуки пробарабанили по доскам веранды, потом их стук приглушила земля. Дилан еще раз убедился, что его одежда в полном порядке, и наконец сдвинулся с места. Сделав полукруг мелкими шагами, как хищник, заставший добычу в лежке, он встал между мной и дверями. Ищет удобную позицию для драки? Без помощников? В таком случае он полный кретин. Я усмехнулся, а он вдруг втянул голову в плечи точно таким жестом, как это делал Делберт.
— Я с вами… — голос дрогнул, и сопляк набычился еще сильнее. — Я с вами рассчитаюсь. Увидите.
— Можешь начать прямо сейчас.
— С обоими рассчитаюсь! Вашего щенка в землю втопчу!
— Попробуй только его тронь!
Я шагнул к Дилану, и этот трус мигом кинулся наутек. Но, видимо, забыл, сколько у него ног, и запутался в них на бегу. Он грохнулся посреди веранды, проехался пузом по доскам, вытянув руки вперед, как будто собирался нырять. На этот раз я не смеялся. Засмеялся Делберт, как раз обогнувший дом. И от того, что младший брат увидел его в момент полного унижения, Дилан чуть не лопнул от злости. Его шея из красной стала багровой, руки непроизвольно сжались в кулаки. На губах должна была пена проступить. Но я видел подергивающуюся от напряжения спину, а губы — с пеной или без — выплюнули в лицо Делберту:
— Ты сегодня же будешь землю жрать, выродок!
— Ты ее уже жрешь, — ответил Делберт. — Вкусно? Дилан зашипел. Я четко услышал это гадючье шипение, полное яда, и нарочно переспросил:
— Что-что? — чтобы напомнить ублюдку: я еще здесь, так что кидаться на младшего брата не стоит. Но Делберт не выказал ни малейшего испуга.
— Катись к своим дружкам, — сказал он. — И не бойся, я им не расскажу, как ты у мистера Хиллбери в ногах валялся.
— Все равно… — в голосе Дилана слышались подступающие слезы. — Все равно вы оба свое получите! От меня! Я вас уделаю!
— Я знаю, — спокойно ответил Делберт. — Но это потом. А сейчас вали отсюда, пока мистер Хиллбери не рассердился.
Дилан послушался. Что-то еще шипел на ходу, но не посмел даже замахнуться на брата. А Делберт не отстранился, когда его мучитель проскочил мимо. Оглянулся, на миг прислушался к удаляющемуся топоту и подошел к веранде. Я рискнул опереться на перила — и выиграл, деревянные столбики не прогнили и выдержали часть моего веса. Делберт доверял им больше: не раздумывая, привалился к крайней опоре плечом.
— О чем вы хотели поговорить, мистер Хиллбери? — спросил он.
Я решил не поднимать вопрос о любовных похождениях Дилана. Ну его к черту, и Айлин, дурочку сопливую, которая считает себя неотразимой, — тоже. Я и так постоянно переходил в разговорах с Делбертом на второстепенные темы, замалчивая главное.
Потому что чувствовал опасность, исходящую от местных странностей, и подсознательно пытался от нее спрятаться.
И предчувствия — тоже к черту! Хватит маяться. В детстве меня учили говорить правду, я точно помню.
— Мне не нравится ваша деревня, — сказал я. — Она гнилая и фальшивая, как этот дом. И плевать я хотел на то, что Джейк от нее в восторге. Я увезу его, хочет он того или нет. И ты можешь уехать с нами.
Я ждал радости или хотя бы удивления, но мальчик отрицательно качнул головой.
— Уезжайте в одиночку, — сказал он. — Сейчас же, пока все здесь и никто вас не увидит.
— Как раз подходящая ситуация, чтобы нам вместе удрать, — улыбнулся я.
— Нет.
Делберт не задумался ни на секунду. С той минуты, как он вынырнул из-за угла дома и засмеялся над Диланом, он не походил на себя прежнего, но, если сначала это показалось мне хорошим признаком, теперь в душу закралось сомнение. Почему я так слепо доверяю этому мальчишке? Он вполне может участвовать в общем спектакле. Может врать обо всем на свете. И все-таки мне хотелось вытащить его из Моухея. Как хочется нормальному человеку, хорошо умеющему плавать, спасти утопающего, не задумываясь, насколько этот человек честен.