— Но не съедают, — сообразил я.
— Да.
Тучи не оставили на небе ни единого просвета. Разбухшая лиловая тяжесть давила на Моухей, сдирая кожуру обыденности. Из-за угла вынырнула Айлин О'Доннел, пролетела по двору, как балерина по сцене, и остановилась сразу за калиткой, раскинув руки, подняв к небу очаровательное личико. Мисс Пиле приветственно помахала девочке.
— А загонщики не боятся в дороге перекинуться? — спросил я.
— Боятся, конечно. Среди них уже давно выродков не было. Папа рассказывал, когда он совсем маленьким был, сразу три выродка загонщиками работали — и ни один дождь тогда без еды не проходил. Он, когда убедился, что я выродок, стал меня в загонщики готовить.
— Потерянное время.
— Он тоже так подумал. А вы соглашайтесь, что бы ни предложили! Один раз послушайтесь!
В отличие от отца Делберт зря тратить время не хотел и, скользнув взглядом по моему лицу, вернулся к прежней теме:
— У загонщиков твердое правило: если под дождь попадут где-то среди чужаков, сразу себе пулю в голову пускают. Или вены режут, кому что больше нравится. Главное, умереть, пока перекинуться не успели. А с трупом полиция долго возиться не будет, подумаешь, самоубийца без документов, у которого к тому же основной багаж — виски. Занесли в неопознанные — и с рук долой.
— А по ходу дела кто-то из полицейских тайком стащит бутылочку этого самого виски.
— И умрет через пару дней от закупорки сосудов, — криво усмехнулся Делберт. — Ничего неестественного.
— Всего лишь результат случайного контакта с райским местом, — протянул я. — До того райским, что серой на каждом шагу воняет. Одних съедают, другие кончают с собой за тридевять земель. Теперь понятно, почему в Моухее нет кладбища.
— Зато вон что есть, — Делберт кивнул на окно. Первые дождевые капли упали на землю, прибили пыль и размыли ее в тонкие полоски на листьях деревьев и траве. Айлин по-детски подпрыгивала, раскрыла рот, ловя дождинки. Хоть картину пиши с этой идиллической сцены!
Мгновением позже плоть девушки начала пульсировать. Вся. Айлин то раздувалась, как огромная лягушка — голубой топик трещал по швам, — то вдруг сквозь сжавшиеся мышцы проступали кости, грозя вырваться наружу. Голова вспухала розовым воздушным шаром, а через мгновение на черепе, туго обтянутом загорелой кожей, проступал оскал мумии. Более отвратительного зрелища я никогда не видел. Руки девушки хватали воздух, голова дергалась, а чуть дальше то же самое происходило с мисс Пиле. Зазванные ею в гости женщины вопили от ужаса, а из красивого дома Клейменов бежали к ним две твари, издали, черт бы их побрал, похожие на людей. Никаких волков, как и предупреждал Ларри, никаких псов из сна. На двух ногах, вполне по-человечески расставив руки без звериных когтей, на перепуганных вусмерть женщин неслись существа, недавно бывшие Роем и Стэном. Я узнал их одежду, а вот на раздувшихся головах не было хорошо знакомых мне лиц. Потемневшая кожа свисала складками, обнаженные десны отливали болотно-зеленым, как тина,
как мох!
и зубы тоже стали зеленоватыми, не заострились, но противоестественно раздались в диаметре, выпирая над отвисшими губами. Носы исчезли, на их месте темнели овальные дыры, а глаза выкатились из орбит, потеряв обычный цвет радужки и даже точку зрачка. Омерзительные молочно-белые шары.
Складки кожи колыхались на бегу, стой я на улице, услышал бы, как они хлопают с отвратительным чавкающим звуком. И какой мокрый звук сопровождает появление языков! Они вывалились изо ртов Клейменов — почти черные, широкими кончиками достающие до ключиц, как у каких-нибудь инопланетян из Джейковых выдумок. А вон выпадает такая же толстая темная лента изо рта Айлин, потерявшей последние остатки красоты. Голова девушки раздулась не так сильно, как у мужчин, но заострилась на макушке. Великолепные золотистые локоны исчезли, зато кожи наросло больше, чем у шарпея. Пустые кожаные мешки болтались на затылке, сквозь цвет загара пробилась та же моховая зелень. Существо повернулось спиной к нам и завыло. На руках, в человеческом облике таких тонких и нежных, взбугрились мышцы. Я не мог точно сказать, что было неправильным в их очертаниях, но готов был голову дать на отсечение, что у людей, даже у самых заядлых качков, таких мускулов не бывает. Как-то аномально они обтягивали кости, не в тех местах вздувались мощными полукругами.
С другой стороны дома О'Доннелов метнулись к калитке еще две твари. На меньшей — господи, это же Айрис, прекрасная застенчивая Айрис! — были джинсовые шорты, и я видел, что ноги стали еще мускулистее рук, но такими же нечеловеческими. Твари бежали, высоко вскидывая колени, и мне показалось, что в этом состоянии их суставы получили возможность изгибаться во все стороны. Но движения не были разболтанными. Наоборот, каждый жест выглядел целенаправленным, точным, как полет стрелы, как прыжок хищника. Женщина в брюках переборола оцепенение и кинулась наутек. Но пути назад не было, от дома Пилсов наперерез ей бежала целая группа мутантов. Семейство Биннсов. За ними — Уэйд. Толстая тварь, на ногах которой красовались белые носки с кружевом по краю. А вон то, наверное, Уибли.
С другой стороны посылали вой в небо Маккини. Дождь стал сильнее, и твари радостно орали, изменившиеся голосовые связки уродовали крик. Женщина в цветастом платье выронила очки, едва мисс Пиле начала меняться, теперь она сама рухнула наземь огромной беспомощной рыбой, а вопли мутантов глушили ее крик. Тварь, в которой я опознал Роя Клеймена, навалилась на жертву и возила мерзкой бесформенной головой по ее животу. Выгрызала кишки?
Я отвернулся. К черту этот ад! Не хочу видеть торжество монстров!
Делберт смотрел. Он вряд ли отдавал себе отчет в том, что побледнел как смерть и закусил нижнюю губу. Твари бесновались над упавшей женщиной, и среди них тряслась в экстазе девушка, которую этот мальчик любил. Его мать, неузнаваемая в жутком обличье, выла, впиваясь зубами в сырое мясо. Его брат, возможно, был одним из тех, кто перехватил вторую женщину и теперь волок ее на середину улицы, на ходу впиваясь зубами в обнаженные руки. Там в сумасшедшей оргии мутанты обсасывали кровь с кусков мяса, вырванных из живых еще человеческих тел, а по подбородку Делберта текла струйка крови из прокушенной губы, и синяк под глазом на фоне восковой бледности выглядел совсем черным. Но у мальчишки хватило силы воли смотреть, и я заставил себя снова повернуться к окну.
Мутанты полностью заслонили собой тела жертв. Один из них стоял на коленях, повернувшись к дому О'Доннелов, и утробно вопил, размазывая свежую кровь по уродливой морде. Складки кожи на его голове больше не болтались, они словно затвердели, сделав чудовище гротескным, как на средневековых гравюрах. Впрочем, нарисуй кто-то в Средние века точно такое создание, его без проволочек сожгли бы на костре за слишком близкое знакомство с дьяволом.
Сбоку от морды у этой твари что-то поблескивало. Капли дождя тоже твердеют, попадая на них? Да нет же, кретин, это серьга! Серебряное колечко, которое Дилан Энсон носит в левом ухе. Язык Дилана-мутанта змеей метался вниз-вверх, слизывая остатки чужой крови. Зеленые зубы торчали, как бивни слона.