Самым убедительным тоном, каким обычно говорят заговорщики, мечтая, чтобы здесь был настоящий профессионал Голдблюм, Джилл сказала:
— Все в порядке. Мы не те, за кого вы нас принимаете.
— Это мое место! Я первый нашел его! Я здесь прячусь! Вы должны уйти!
Моралес сухо возразила:
— Думаю, оно достаточно большое для всех нас.
Человек замахал пистолетом:
— Вы приведете их сюда!
К удивлению Джилл, Моралес ударила его прямо в лицо. Либо нервы у нее были стальные, либо она была тупа, как деревяшка, либо и то, и другое.
Джилл могла поклясться, что последнее.
— Мы никуда отсюда не уйдем! Понятно?
Мужчина ткнул «Магнумом» в лицо Моралес.
— Не говори мне…
— Хватит, угомонитесь! Опустите ваш пистолет.
Они оба вздрогнули от голоса Пейтона, который эхом отдался под потолком.
Джилл улыбнулась. Пейтон явно мог говорить твердо.
Мужчина опустил пистолет.
Подойдя к мужчине и протянув руку, Джилл сказала:
— Может, лучше отдать его мне?
— Не думаю. — Мужчина все еще трясся, но взгляд уже не был таким безумным.
Пейтон посмотрел на Моралес:
— А вы полегче.
Джилл тоже успокоилась:
— Сейчас много шансов быть убитым и без того, чтобы тебя застрелили.
Моралес ничего не ответил. Вместо этого она посмотрела вниз, на руку. Только тогда Джилл заметила, что та держит какой-то маленький металлический предмет. Если бы ее хоть чуточку интересовала Моралес, она бы спросила, что это такое.
Вместо этого она села на скамью и достала сигарету. На мгновение девушка забеспокоилась, что оскверняет святое место, но это быстро прошло. По улицам бродили зомби, корпорации расстреливали невинных людей — если Бог и есть, он давно не заглядывал в Ракун-сити.
Затянувшись, Джилл заметила, что Моралес смотрит на нее.
— Джилл Валентайн, верно? Помните меня? Я писала о некоторых делах, которые вы расследовали, пока вас не отстранили. — Она протянула руку. — Терри Моралес, «Ракун-7».
Даже не подумав ответить рукопожатием, Джилл выпустила сигаретный дым прямо в лицо Моралес.
— Я видела вашу работу.
Моралес улыбнулась. Это выражение не очень ей шло.
— Понравилось?
— Не очень. Вы сейчас читаете прогноз погоды, верно?
Улыбка угасла. Это доставило Джилл удовольствие.
Она показала на Пейтона, который тоже сидел на скамье:
— Сержант Пейтон Уэллс.
Кивнув на предмет в руке Моралес, Пейтон спросил:
— Что это у вас там?
Моралес протянула руку: в ней была маленькая ручная видеокамера. Горел красный сигнал, показывающий, что идет запись. Джилл подозревала, что он был включен с того самого момента, как Моралес появилась на мосту.
— Моя премия «Эмми», — сказала она, снова улыбнувшись. — Ну, конечно, в том случае, если кому-нибудь из нас удастся выбраться. — Она навела объектив камеры прямо на Пейтона. — Итак, может ли полиция Ракун-сити прокомментировать, что это за твари?
— Суд Господень.
Голос принадлежал не Пейтону — он эхом прогремел под сводами церкви, но Джилл быстро поняла, что он раздается от алтаря.
Она повернулась и увидела священника или кюре, или кто там он там был, который шел к ним. Его стоячий воротничок был запачкан, ряса не чищена много недель, волосы выглядели так, будто он не причесывался со времени прихода к власти Клинтона.
— Вот, я приведу на народ этот пагубу, плод помыслов их; ибо они слов моих не слушали и закон мой отвергли. Воспряньте и торжествуйте, поверженные в прах; ибо роса Твоя — роса растений, и земля извергнет мертвецов. И будут мертвецы бродить среди живых и принесут проклятие на их головы! [3]
Когда он закончил говорить, священник уже стоял рядом с ними.
— Вот это речь! — выдохнула Джилл.
— Иеремия, — пробормотал человек с «Магнумом», — по крайней мере, первая часть. Потом было из Исайи. Насчет последнего куска не уверен.
Моралес улыбнулась. Ее камера была направлена прямо на священника.
— Да, это будет прекрасный финал.
Неожиданно за алтарем раздался шум, и все вздрогнули, кроме священника.
— Что это? — спросил Пейтон.
— Ничего.
Джилл фыркнула. В Ракун-сити теперь не было такого понятия, как «ничего». Она быстро обошла алтарь и вошла в ризницу. Глаза начали привыкать к слабому свету, но она все еще шла осторожно, боясь наступить на брошенные четки или что-нибудь подобное.
Нет, погодите, четки — это же у католиков, а не похоже, что это католическая церковь. Джилл никогда не обращала внимания на такие вещи. Ее отец принадлежал к англиканской церкви, мать — к иудейской, но они не соблюдали обрядов. Если бы Джилл заставили об этом задуматься, то она описала бы себя как безразличного агностика. Однако сегодня она не знала, во что верить.
Ризница, в которой горела всего одна маленькая настольная лампа, благодаря своим малым размерам была освещена лучше, чем основная часть церкви. Несколько столов и стульев были перевернуты — казалось, теперь это было нормально для любого помещения в Ракун-сити.
Сразу бросалось в глаза пятно крови на стене. Благодаря опыту, полученному в полицейской академии, она сразу определила, что кровь била из артерии.
Не совсем то, что ожидаешь увидеть в святом месте.
Перед ней на стуле сидела женщина, раскачиваясь взад-вперед, голова ее была опущена.
— С вами все в порядке? — спросила Джилл.
Вдруг позади нее раздался голос:
— Что вы здесь делаете?
Джилл чуть не подпрыгнула. Черт побери, где это священник научился так подкрадываться к хорошо обученному члену ООТИС?
Может, лучше спросить: где это хорошо обученный член ООТИС позволил своим инстинктам так притупиться? Ответ: в Ракун-сити, в день нашествия зомби.
— Что случилось? — спросила Джилл, подозревая, какой может быть ответ.
— Это моя жена. Она… она нездорова.
Джилл попыталась подойти к женщине поближе, но священник загородил дорогу.
— Нет!
— Пропустите!
— Я говорю вам, она нездорова.
— Может, я смогу ей помочь. — Джилл совсем не было стыдно из-за этой лжи. Кроме того, это не совсем ложь. Если его жена была одной из этих — этих созданий, выстрел в голову действительно был бы помощью.