Именно это расследование подтолкнуло Валентину к последнему акту этой истории. Именно тогда, перелистывая дело Павла, она увидела фотографию Светланы. Удивилась, так как считала, что женщина, которую она встретила во сне, и есть возлюбленная Павла. Но оказалось, что Светлана совсем другая… Именно тогда Валентина выбрала свой путь – Путь Искусства.
* * *
О том, что Валентина собирается совершить Паломничество, я узнал от Викториана. То, что она отправится в подземное царство Древних, ничуть не удивило меня. Все шло к тому. Я и сам чувствовал, что, несмотря на возраст, мне все сильнее хочется прикоснуться к магии истинного Искусства. За время общения с Викторианом я чуть ли не вдвое увеличил свои познания в колдовстве, но по-прежнему почти ничего не знал. Мне предстояло пройти еще долгий путь, и порой я задумывался, успею ли я сделать это за тот небольшой отрезок времени, что остался мне…
А Валентина решилась. Правда, она обещала, что после Паломничества не станет обходить нас стороной. Но я отнесся к ее словам скептически. Если Искусство провозгласило затворничество, то сделало это не без причины. И был совершенно прав.
Перед самым отъездом она позвонила мне.
– Привет.
– Здравствуй, Ва.
Я называл ее «Ва», потому что она была для меня – Ва. «Валентина» звучало слишком длинно и официально; «Валечка» – слишком мещански и легкомысленно.
– Чем заняты мастеровые Искусства?
– Ваяем «кубики удачи».
– Я уезжаю. Хочу совершить Паломничество…
– Викториан говорил мне об этом. Значит, ты решилась?
– Да. Но табу Искусства я соблюдать не буду.
Я горько улыбнулся.
– Знаешь, мастер, я хотела бы зайти к тебе…
– Заходи.
– Я зайду не одна.
– …?
– Ты сильно удивишься. Этот человек тоже идет по Пути Искусства. Она отправится со мной в Паломничество.
– Она?
– Мы зайдем, и я все расскажу тебе.
Они появились примерно через час. Обе модные, стройные, живые. Одна с короткой стрижкой – белыми как снег волосами, вторая – с длинными темными локонами, толстым «хвостом» свисающими на плечо.
– Это – Светлана.
Вначале я не понял. Ну, Светлана и Светлана. Мало ли Светлан на свете! А потом меня осенило, что это та самая Светлана – возлюбленная Жаждущего.
Но она… и Искусство? Ведь именно из-за нее Павел отказался от своего «дара». Откуда ее знала Валентина? Как они познакомились? Что у них было общего, кроме воспоминаний о Жаждущем?
Мы сидели на кухне, пили чай, я смотрел на девушек – двух красавиц. (Скажи мне лет десять назад, что на старости лет я стану общаться с такими дамами, ни за что бы не поверил…)
– Ты ей все рассказала?
Валентина кивнула.
– Да, и что самое удивительное, она тоже обладает частицей Искусства. Иногда она может предсказывать Смерть.
Я с недоумением посмотрел на свою новую знакомую.
– Жаждущий не знал об этом?
– Жаждущий?
– Павел.
– Нет, я никогда не обсуждала это с ним…– она тяжело вздохнула.
– Теперь она со мной, – Валентина сменила тему, улыбнулась и обняла Светлану за плечи.
– Вы…?
– Да, – улыбнулась Валентина. – Не смущайтесь, Александр Сергеевич. Мы – любовницы.
– И вы не жалеете о Павле?
– Он сам во всем виноват. Он не мог довериться той, которую любил. Впрочем, он даже и не любил, а лишь вообразил себе, что любит; наделил меня чертами своего идеала… Вы слышали его стихи?
Я покачал головой.
– Нет. Я даже не знал, что он писал стихи.
Светлана повернулась к Валентине.
– У Александра Сергеевича есть гитара?
Она спрашивала не у меня, хозяина, а у своей старшей половины, как порой возлюбленная спрашивает разрешение кавалера.
Валентина пожала плечами.
– Есть, – ответил я.
Сходив в комнату, я принес расстроенный, видавший виды инструмент, который давно уже служил здесь частью мебели.
Светлана смолкла, перебирая струны, крутя колки, но мне хотелось закончить разговор, и я спросил у нее:
– А вы бы приняли его в роли убийцы?
– Мне ведь тоже было что скрывать. Я вижу, как умирают люди. Иногда – далеко не всегда, – касаясь человека, я узнаю, какая смерть ему уготована… И потом, Павел… Я не знала ничего о нем, не могла увидеть, что с ним станет. А он был таким необычным…
– Отмеченным Искусством?
– Да, можно сказать и так. На всем, к чему он прикасался, лежала печать необыкновенного. Он создал свой мир, жил в нем, и этот мир подчинялся только ему одному понятным законам. Вот послушайте:
В безумии равнины пантеона
построенного мной моей любви,
наверно, презирая все законы,
я надругался там, где нет вины.
Наверно, я нарушил и развеял…
Наверно… К черту все! Я разорен!
Как некий Цезарь Борджиа, навеки
плюю я сверху на людской закон.
– Но теперь все позади, и мы отправляемся в Паломничество…– проговорила Валентина, когда стихли последние аккорды. Из-под воротника дорогой блузки выглядывал краешек еще не до конца зажившей раны-трещины.
Я снова с интересом посмотрел на Светлану.
Интересно, знала ли она о том, что ждет ее на Пути Искусства? Сколько рассказала ей Валентина из того, что слышала от Викториана? Но это было не мое дело.
Мы сидели и пили чай. На следующий день Валентина со Светланой ухали, но вскоре вернулись, и тогда для меня открылись многие детали жизни Древних. Я получил ответы на множество вопросов. Например: почему, если Древние – Боги, они не всемогущи и вынуждены заниматься торговлей с людьми, где товаром служит человеческое мясо…
январь-февраль 1995
январь-май 2003