Сознаюсь и в другом: как бы порой ни раздражали меня наиболее идиотские сказки и небылицы, я никогда не относился с презрением к притягательной силе легенд, привлекающих в эти края столь многих людей. Да и то сказать, лишь глупец не воспользуется сказкой, если она способна принести вполне осязаемую пользу. Сейчас, глядя на серебрящиеся в мертвенном лунном сиянии исполинские сооружения храмового комплекса Карнака, я нашел способ заполучить то, в чем в первую очередь нуждался. Подвизаясь в качестве гида любознательных богачей, я давно убедился: ничто не развязывает кошелек лучше, чем тайна. Ну а Карнак, особенно осененный призрачным мерцанием, походит на обитель бесплотных духов минувшего больше, чем любое другое место на земле.
В тот вечер моим спутником в блужданиях по бесконечным дворам и коридорам храма был американец по имени Теодор Дэвис. Вышедший на отдых юрист, он впервые прибыл в Египет, надеясь поправить здесь здоровье. Однако безделье на борту плавучей гостиницы ему быстро наскучило, и любознательный от природы джентльмен пристрастился к прогулкам по Фивам. Вскоре этот низенький эксцентричный человечек с топорщащимися седыми усами и неизменной сигаретой в зубах превратился в завсегдатая Долины царей, а его общительность, доходящая порой до назойливости, и, главное, толстый кошелек стали известны многим.
Не удивительно, что проявленный столь примечательной личностью интерес к Долине не прошел мимо моего внимания. Я часто беседовал с ним, рассказывал о проводимых работах, старался лично демонстрировать ему самые свежие находки и с удовольствием отмечал, как вспыхивают порой восторгом его проницательные глаза.
– Все это великолепно! – громогласно восклицал он. – Великолепно, но мало. Наверняка земля скрывает гораздо больше чудес!
Я, разумеется, его не разочаровывал, но до той ночи в Карнаке особо и не обнадеживал. Мне казалось, что приманкой лучше размахивать перед носом подольше, дабы быть уверенным, что добыча не ускользнет.
И вот наконец в тот вечер, когда мы стояли среди массивных колонн храма, я понял, что он готов заглотнуть приманку.
– Черт возьми, Картер! – внезапно вскричал он. – Черт меня побери, если все здесь не окутано тайной!
Американец принялся так интенсивно жестикулировать, что искры от его сигареты разлетались во все стороны.
– Почему, например, этот комплекс столь огромен? – Он взглянул на меня так, словно мы находились в суде, а я был несговорчивым свидетелем. – Что вы об этом скажете? А?
– Ну-у-у... – пожав плечами, протянул я. – Мы знаем только, что храмовый комплекс посвящен Амону, величайшему из богов.
– Но вы только взгляните! – Он снова замахал руками. – Какой же это храм? Это нечто большее! Вы со мной согласны? Это... это же целый город!
Дэвис принялся расхаживать туда-сюда среди колонн и каменных обломков.
– Вы только представьте себе, – кипя энтузиазмом, продолжал он, – какой властью, каким богатством, каким могуществом обладали здешние жрецы. Откуда это взялось?
– Верно, – согласился я, стремясь удержать ход его мыслей в нужном направлении, – с Амоном и вправду связана некая тайна.
– В каком смысле?
Дэвис воззрился на меня в недоумении.
– В прямом. – Я слегка улыбнулся. – Тайна составляла самую суть его культа.
– Что вы имеете в виду?
Я уставился вперед, во тьму развалин, и намеренно тихо пояснил:
– Имя Амон можно перевести на английский язык как "сокровенный" или "потаенный". Почитатели бога награждали его и такими титулами, как "непостижимый", "неведомый", "не воплощенный в образ". Все эти определения призваны были внушить людям только одно: истинная природа Амона неведома и непостижима.
Дэвис нахмурился.
– Поподробнее, пожалуйста. Что вы имеете в виду?
– Ну, по-моему, совершенно очевидно, что жрецы Амона считали себя хранителями некой тайны, существующего с древнейших времен магического, недоступного простым смертным источника могущества и власти.
– Мистер Картер, а есть ли тому какие-либо свидетельства?
Я пожал плечами.
– У нас есть папирус, найденный лет сорок назад. В нем повествуется о том, что Исида, сестра богов Осириса и Сета, стала "Weret Hekau", что можно перевести как "Великая в магии". Считается, что она добилась этого, проникнув в тайну имени Амона, но что это за тайна, в папирусе не говорится. Другое дело, что это не единственный документ, содержащий подобные дразнящие намеки. Еще в одном папирусе, заключающем в себе гимн Амону, сказано, что бог сей "слишком велик, чтобы о нем спрашивать, слишком могуществен, чтобы его постичь", и "люди падают ниц от ужаса, боясь, что откроется его истинное имя". Видимо, люди верили, что во всей вселенной нет ничего сопоставимого с силой и мощью этого имени, и именно эту тайну оберегали, по их утверждению, жрецы Амона. Выходит, что она и стала источником великолепия всего этого места.
Я обвел рукой храмовый комплекс.
Дэвис проследил за моим жестом широко раскрытыми глазами, а потом раздраженно хмыкнул.
– Все это увлекательно, но мифы есть мифы, – посетовал он. – А как насчет надежных, достоверных фактов? Разве вы, археологи, не призваны добывать прежде всего их? Какой свет смогли пролить ваши раскопки на такого рода загадки?
– Увы, тут нам похвастаться почти нечем, – без обиняков ответил я.
– Черт побери, Картер! – Американец принялся жестикулировать еще более энергично. – Но не может же быть, чтобы среди всех этих циклопических развалин не осталось ни единого ключа к разгадке.
– Дело в том, – сказал я в ответ на его пылкую тираду, – что хотя храмовый комплекс в целом действительно огромен, но о самом внутреннем святилище того же сказать нельзя.
С этими словами я двинулся вперед, и Дэвис последовал за мной словно юный храмовый служка, жаждущий приобщения к таинствам, за хранящим древнюю мудрость жрецом. Мы прошли между полуобвалившимися опорами могучих ворот, после чего я обернулся и обратил внимание американца на только что проделанный нами путь – на уходящие в бесконечность руины с множеством ворот, дворов, колоннад и проходов.
– Это самый величественный в мире путь для прохождения процессий, – пробормотал я. – Но куда он ведет? Не сюда ли?
Следующий мой жест заставил Дэвиса недовольно поморщиться, ибо в указанном направлении он не увидел ничего, кроме щебня и песка.
– Что мы, собственно говоря, ищем? – мрачно поинтересовался мой спутник.
– Если бы только знать... – туманно отозвался я, наклонившись и зачерпнув пригоршню пыли.
– О чем вы толкуете, Картер? Это что, то самое место, где некогда стояло святилище Амона?
– Самое священное место в Египте, мистер Дэвис. Подлинная святая святых. Однако вы можете видеть... – Я разжал ладонь, и пыль развеялась по ветру, не оставив следа. – Ничего не сохранилось. До нас не дошло ни единого намека на то, каковы могли быть тайны Амона.