Я вернулся в Лондон. Здесь мысль об одиночестве еще больше стала угнетать меня. Мое существование, казавшееся в Греции таким богатым и разнообразным, в Англии было лишено всех красок жизни. Ведь что такое счастье, если не вечное волнение? И что есть волнение, как не полет воображения? Я стал нещадно растрачивать свои чувства, играя в карты, любя женщин, но высечь эту искру волнения, которое являлось смыслом жизни, с каждым разом становилось все труднее. Я вернулся к поэзии, к воспоминаниям о Гайдэ и о моем падении, пытаясь осмыслить, кем я стал. Все ночи напролет, яростно скрипя пером, я словно пытался вернуть утраченное, но лишь обманывал самого себя; занятия поэзией, подобно зерну, брошенному в бесплодную землю, истощили мои силы. Если в Греции кровь возбуждала все мои чувства, то в Лондоне я пил, чтобы утолить голод, чувствуя, как кровь убивает вкус к жизни. Так постепенно вампир победил во мне смертного. Я стал одиноким духом.
Я пребывал в глубинах своего отчаяния, когда в Лондон приехала Августа. Я не видел ее со времени своего приезда с Востока, но знал, что ее кровь может сотворить со мной. Когда я получил от нее письмо с предложением о встрече, мой злой гений был не в силах бороться с искушением. Я послал ей приглашение на обед, написав его красными чернилами. Я ждал ее в назначенном месте. Еще до ее появления я почуял запах ее крови. Когда она вошла, серый мир разорвался на мириады сверкающих искр. Августа подошла ко мне. Я нежно поцеловал ее в щеку, чувствуя нежный аромат крови, исходящий от нее.
Я замер, весь охваченный искушением, но решил не спешить. Мы сели за стол. Биение сердца Августы, пульсация ее вен отдавались в моих ушах. Ее голос нежной музыкой очаровывал меня. Мы говорили о всякой ерунде, смеялись и шутили, отлично понимая друг друга, Обедать, разговаривать, смеяться — все эти радости жизни смертных вернулись ко мне. Я взглянул на свое отражение — румянец теплыми красками окрасил мои щеки.
В эту и последующие ночи я пощадил Августу. Она была некрасива, но привлекательна, — моя единственная сестра, которую я страстно желал и которую никогда не знал. Я стал везде показываться с ней. Мое стремление к общению соперничало с жаждой. Иногда жажда крови совсем опустошала меня, темный туман застилал глаза, и я наклонял голову, нежно касаясь губами ее гладкой шеи. Я представлял себе, как прокусываю ее и упиваюсь драгоценной кровью. Но стоило Августе посмотреть на меня, и мы оба начинали смеяться. Я нащупывал клыки кончиком языка, снова касался губами шеи сестры и целовал ее, чувствуя пульсацию вен.
Однажды, кружась в ритме вальса, мы поцеловались и сразу же отпрянули друг от друга. Августа потупилась, но я чувствовал, как кипит в ней кровь. Она пугливо на меня посмотрела и задрожала. У меня потемнело в глазах от запаха ее крови. Августа откинула голову назад и попыталась освободиться, затем снова задрожала и застонала, когда я прильнул к ней и наши губы встретились. На этот раз мы не разомкнули наших объятий. Но, услышав чье-то приглушенное всхлипывание, я прервал поцелуй. Какая-то женщина спускалась вниз по лестнице в сторону гостиной. Это была Каролина Лэм.
Позднее вечером, спускаясь к ужину, я столкнулся с Каро. В ее руках был кинжал.
— Если ты любишь свою сестру, — прошипела она, — возьми хотя бы мою кровь.
Я молча улыбнулся и прошел мимо. Каро начала задыхаться и отшатнулась, а когда присутствующие попытались вырвать из ее рук кинжал, она полоснула им по руке и поднесла рану ко мне.
— Ты видишь, на что я способна ради тебя! — закричала она. — Байрон, выпей мою кровь! Если не любишь меня, дай мне умереть!
Она поцеловала рану, испачкав губы в крови. На следующее утро скандал получил широкую огласку.
Этим же вечером ко мне ворвалась разъяренная леди Мельбурн, держа в руках газету.
— Я не ожидала от тебя такого.
Я пожал плечами.
— Не моя вина, что эта сумасшедшая преследует меня.
— Я ведь предостерегала тебя, Байрон, не доводить ее до безумия.
Я томно посмотрел на нее.
— Но вы не были настойчивы в своих предостережениях, не так ли, леди Мельбурн? Вспомните! А ваше нежелание рассказать о чарах любви вампира? — Я покачал головой. — Какая скромность!
Я улыбнулся, увидев, как побледнела леди Мельбурн. Немного успокоившись, она произнесла:
— Я полагаю, что последней жертвой будет твоя сестра.
— Это Каро сказала вам об этом?
— Да.
Я пожал плечами.
— Ну, я не собираюсь этого отрицать. Ситуация весьма щекотливая.
Леди Мельбурн покачала головой.
— Ты невозможен, — сказала она наконец.
— Но почему?
— Потому что ее кровь…
— Да, я знаю… — перебил я ее. — Ее кровь для ме-I ня — это пытка Но я так боюсь потерять ее. С Августой, леди Мельбурн, я снова чувствую себя простым смертным. С Августой я забываю прошлое.
— Конечно, — невозмутимо заметила леди Мель-
Я нахмурился.
— Что вы имеете в виду?
— Она с тобой одной крови. Тебя влечет к ней как 1' к своей второй половине. Твоя любовь не убьет ее… — Она запнулась. — Но твоя жажда… Твоя жажда непременно убьет ее.
Я пристально посмотрел на нее.
— Моя любовь не убьет ее? — медленно повторил я.
Леди Мельбурн вздохнула и погладила мою руку.
— Прошу тебя, — прошептала она. — Не позволяй себе любить Августу.
— Но почему?
— Разве это не очевидно? — Потому что это инцест?
Леди Мельбурн язвительно рассмеялась.
— Любому из нас наплевать на приличия и принципы морали. — Она покачала головой. — Нет, Байрон, дело не в инцесте, а в том, что в Августе течет твоя кровь и она манит тебя. — Она взяла мою руку и крепко сжала ее. — Ты должен будешь убить ее. И ты это знаешь. Может быть, не сейчас, а позднее, через год, но это обязательно произойдет. Я застыл.
— Нет, я не допущу этого.
Леди Мельбурн покачала головой.
— Ты сделаешь это. Мне очень жаль, но это так. У тебя нет других родственников.
Она заморгала. Мне показалось, что в ее глазах стояли слезы — или это был всего лишь блеск взгляда вампира?
— Чем больше ты ее любишь, — прошептала она, — тем труднее тебе будет сделать это.
Она нежно поцеловала меня в щеку и бесшумно вышла. Я не встал провожать ее. Всю ночь я просидел в одиночестве, размышляя над ее словами.
Они ледяными осколками засели в моем сердце. Я восхищался леди Мельбурн, самой проницательной и мудрой женщиной, которую я когда-либо встречал, но ее уверенность пугала меня. Я страстно боролся с самим собой. Я отдалился от Августы. И сразу же мое существование стало скучным и серым. Я поспешил вернуть сестру обратно, мне не хватало ее присутствия, запаха ее крови. Она была само совершенство, такая добрая и отзывчивая, не слишком здравомыслящая, но я был счастлив с ней. Разве мог я помышлять об убийстве? Но все же мысль об этом становилась все более навязчивой. Я понял, как права была леди Мельбурн. Я любил и мучился от жажды — казалось, не было никакого выхода. «Я пытался обуздать своего демона, но безрезультатно», — писал я леди Мельбурн.