От волнения Мадлен задохнулась. Придя в себя, она порывисто встала. Надо немедленно что-то делать! Ее силы вдруг снова воскресли, перед ней снова стояла цель — спасение Франсуазы, и Мадлен устремилась к ней.
— Я немедленно займусь этим!
Мадлен направилась к двери, забыв встать на цыпочки. В коридоре она наткнулась на доктора Мопеля, который шел к Франсуазе.
* * *
Кароль усадила Мадлен на диван и устроилась рядом, отставив ноги вбок и сложив руки на коленях. С выражением самого искреннего участия она спросила:
— Ну как вы ее нашли?
— Она очень спокойна.
— Она не сказала вам, почему она это сделала?
— Нет. Впрочем, я и не хочу этого знать.
— Вы правы! Главное, чтобы она выздоровела.
— И чтобы не попыталась снова…
— Ну, конечно! Ах, какое несчастье! Бедняжка Франсуаза! Завтра утром я заеду к ней…
Мадлен, закуривая, мотнула головой.
— Я прошу вас не делать этого.
— Почему?
— Она еще очень слаба и не оправилась от потрясения…
— Я побуду у нее минут десять, не больше…
— Она никого не хочет видеть.
— Как никого? А вас?
— Я — другое дело.
Лицо Кароль стало жестким. Она прищурилась, глаза ее потемнели.
— Не понимаю… — ядовито заметила она. — По-моему, Франсуаза со мной достаточно близка… Так же, как и с вами… После того что произошло, было бы естественно, чтобы я навестила ее, выразила свою заботу, привязанность…
— В этой истории очень мало естественного, Кароль, и вам это хорошо известно, — ответила Мадлен, глядя ей в глаза.
Через открытые окна, выходившие в сад, в гостиную лились последние лучи солнца, на деревьях щебетали птицы, сквозь их нестройный гомон доносился приглушенный шорох шин проезжающих по набережной автомобилей. Будто и не слышав слов Мадлен, Кароль озабоченно продолжала:
— …Кроме того, нужно все подготовить к возвращению Франсуазы… Многое обдумать. Филипп приезжает послезавтра, и я не знаю, понимаете ли вы…
— Я настолько все понимаю, что забираю Франсуазу к себе в Тук, — ответила Мадлен.
Кароль передернуло.
— С какой стати?
— Это необходимо.
— Вы могли бы по крайней мере посоветоваться со мной!
— Я предпочла посоветоваться с доктором Мопелем.
— И он, разумеется, с вами согласился?
— Не только согласился, но считает, чем скорее это произойдет, тем будет лучше. Мы поедем в пятницу утром прямо из клиники.
— Послезавтра? — вскричала Кароль. — То есть как раз в тот день, когда Филипп возвращается?
— Ну и что? Тем более!
— Он захочет ее повидать.
— Я же вам сказала, что Франсуаза никого не хочет видеть!
— Но это ребячество!
— Нет, Кароль.
Солнце падало на Кароль, и она немного отодвинулась.
— Я нахожу недопустимым, Мадлен, ваше постоянное вмешательство в дела этого дома. Этот вопрос должен решать Филипп…
— Как же он может решать, если вы от него все скрываете? — с издевкой спросила Мадлен.
И удовлетворенно отметила, что хоть как-то расквиталась с противником, который так долго одерживал над нею верх. Она спокойно наблюдала, как Кароль в растерянности подыскивает слова.
— Право, не знаю, как я объясню Филиппу, почему Франсуаза уехала, не дождавшись его! — наконец недовольно проговорила Кароль.
Мадлен не удержалась от удовольствия подчеркнуть свой перевес.
— Вы же сами придумали объяснение: Франсуаза отравилась консервами, врач предписал ей строгий режим и полный покой…
— Для этого не нужно уезжать из Парижа!
— Конечно, но Франсуаза предпочла Тук.
— Филипп рассердится! Кроме того, если даже она и уедет с вами, ей все равно придется скоро вернуться сдавать экзамены.
— Подумаешь, экзамены! После всего что мы пережили, стоит ли о них говорить!
— В июле мы собираемся в Грецию…
— И неужели вы думаете взять ее с собой?
— А как же иначе!.. Об этом мы давно договорились. Путешествие будет ей очень полезно!
— При том, что с утра до вечера у нее перед глазами будет отец, брат и вы между ними? Очень сомневаюсь! Нет, Кароль, чем меньше вы будете заниматься Франсуазой, тем лучше будет для нее.
— Дорогая Мадлен, вы, кажется, забываете, что я не одна. И что Филипп еще не сказал своего слова. Когда я сообщу ему, что Франсуаза отказывается ехать с нами…
— Да не выставляйте вы поминутно Филиппа, как огородное пугало! — взорвалась Мадлен. — Он будет сердиться и шуметь лишь настолько, насколько вы его науськаете. Но мне кажется, это не в ваших интересах!
Кароль взяла с дивана подушку, смяла ее, снова взбила и проговорила очень мягко:
— Почему вы все время твердите о моих интересах? Сейчас я забочусь только о Франсуазе.
От такого лицемерия у Мадлен перехватило дух. Ослепленная гневом, она, и не пытаясь овладеть собой, накинулась на невестку:
— Нет, Кароль! Хватит! Вы забываете, что из-за вас и Жан-Марка атмосфера в этом доме стала непереносимой для девочки! Она слишком чиста и не способна терпеть такую грязь! Именно поэтому она потеряла голову! Именно поэтому она хотела умереть!..
Пока Мадлен говорила, лицо Кароль озарялось все более злорадной улыбкой. В сумерках ее глаза и зубы блестели, черты выражали елейную жестокость и презрение. Когда Мадлен, задохнувшись, умолкла, она спокойно сказала:
— Я вижу, Мадлен, вы отстали от событий. И даже очень! Неужели Франсуаза что-то скрывает от вас? Во всяком случае, она совсем не так чиста, как вы воображаете. И ее безрассудный поступок вызван только неудачей в любви.
— Вы готовы придумать что угодно, лишь бы обелить себя!
— Если бы я хотела выдумывать, я бы сочинила что-нибудь пооригинальнее истории о том, как девчонка спуталась со своим преподавателем.
— Что?
Мадлен приняла удар и сразу, еще не испытав боли, почувствовала, как глубока нанесенная ей рана.
— Если вы мне не верите, спросите у Франсуазы, — продолжала Кароль. — Кстати говоря, этот мужчина, которого я видела в тот же вечер, что и вы, весьма недурен. Правда, он староват для Франсуазы, да и склад ума у него не тот. Обидно, что в столь юном возрасте она нарвалась именно на него!..
Кароль продолжала улыбаться, спокойная, наглая, уверенная в себе. Из последних сил борясь с очевидностью, Мадлен едва выдавила из себя: