— Эта четвёрка — самые отъявленные хулиганы во всей школе, — продолжал Андерматт. — Они и их драконья банда терроризируют весь Драгенталь.

— Я знаю, — вздохнул Фемистокл. — Я займусь ими в ближайшее время. Но скажи, Андерматт, что ты тут делаешь? Насколько я знаю, народ Степных Всадников не наделён магическим даром. Что же делает будущий король Кайваллона в университете волшебников?

— Вы сами себе ответили, мастер Фемистокл, — ответил Андерматт.

«Он очень серьёзен, — подумал волшебник, — гораздо серьёзнее, чем мальчики его возраста».

— Когда-нибудь я буду правителем Кайваллона и, соответственно, большой части Сказочной Луны. Мой отец считал очень важным, чтобы я тоже немного знал магию. Даже если у меня не будет возможности её применить.

«Наверное, так оно и есть», — подумал Фемистокл. Но у него было ощущение, что у Пэра Андерматта есть ещё одна, очень личная причина, чтобы находиться здесь.

— А ты? — спросил он. — Что тебе самому здесь нужно, помимо того, что исполняешь волю отца?

Андерматт улыбнулся, но не ответил на вопрос Фемистокла. Немного постояв с таинственной улыбкой на губах, он повернулся и степенной поступью вышел из аудитории.

Фемистокл хотел пойти следом, но уже возле двери юный Степной Всадник остановился и обернулся:

— Мастер Фемистокл…

— Да? — отозвался старый волшебник.

Андерматт смущённо улыбнулся и показал куда-то вверх. Фемистокл поднял голову и вздрогнул.

Прежде чем покинуть помещение, он щёлкнул пальцами, чтобы освободить тролля и дракончика, которые всё ещё беспомощно болтались под высокими сводами купола…

Несправедливое наказание

Что-то было не так. Замок Драгенталь был не таким, каким должен быть. Или снова стал таким, каким должен быть, по крайней мере как на рекламных буклетах. Но кто, собственно, сказал, что на фотографиях Драгенталя изображено то, что есть на самом деле?..

Ребекка решила не думать об этом: всё равно ничего не изменишь, только наживёшь головную боль, да и без того забот полон рот.

Она всё-таки переоценила свои силы. Пройдя всего несколько шагов, она споткнулась и упала, разбив нос, потом поднялась и шла ещё минут десять. За это время она успела и пожалеть себя, и отругать за собственную глупость, а потом не торопясь рассмотрела замок, который на ближайшие двенадцать месяцев должен был стать её домом. Странно, но она могла бы поклясться, что у массивных ворот, через которые можно было войти во внутренний двор Драгенталя, была только одна створка…

Ребекка ускорила шаги и вдруг увидела фигуру, которая появилась в воротах и махала ей рукой, — явно призывая поторопиться. Замок выглядел немного странно, но думать об этом сейчас не хотелось. Ей всё ещё казалось, что она видела не только дракона и эльфочек, но и уйму других совершенно невообразимых существ, — не говоря уже о владельце гигантской паутины. А с другой стороны, она же сильно ушибла голову — возможно, от этого так разыгралась фантазия.

Она пошла быстрее; и чем ближе были ворота, тем меньше она думала о драконе и волшебной стране, которые ей привиделись. В воротах стояла женщина. Ребекка не могла определить её возраст: ей могло быть пятьдесят или шестьдесят, а может, и немного больше, — короче говоря, она была довольно пожилой. А из-за того, что она была одета в чёрное, а волосы были собраны в простой пучок, вид у неё был довольно суровый. Даже на расстоянии Ребекка чувствовала, что от этой женщины можно ждать неприятностей. Больших неприятностей.

Уже первые слова, сказанные дамой в чёрном, подтвердили самые мрачные предчувствия. Её глаза, наполовину спрятанные за крошечными очками без оправы, сердито сверкали. Не тратя времени на приветствие, она строго сказала:

— Ну наконец-то пришла! И где, скажи на милость, тебя носило? Неужели ты не понимаешь, как мы волновались? Знаешь, сколько народу тебя искало?

Сразу столько вопросов! Но дама не дала Ребекке возможности ответить ни на один из них и пронзительным, даже истеричным голосом продолжала:

— Меня зовут госпожа Осакус, прошу запомнить.

В её глазах снова вспыхнуло недовольство: она заметила, что Ребекка с трудом сдерживает улыбку, услышав смешную фамилию. Тихо, но со скрытой угрозой в голосе она продолжала:

— И уясни раз и навсегда: все шутки по поводу моей фамилии мне уже известны. И смеяться над ними я не намерена.

— Ага, — сказала Ребекка. Ничего более умного в данной ситуации ей в голову не пришло.

Но госпоже Осакус этого, похоже, было достаточно. Побуравив какое-то время девочку взглядом, она повернулась на каблуках и решительно устремилась вперёд. Ребекка за ней едва поспевала.

Они вошли в ворота, пересекли двор, и чем ближе они подходили к главному зданию, тем хуже становилось у Ребекки на душе. Внутри двор оказался намного больше, чем она думала, и было ещё довольно много небольших, на удивление тщательно отреставрированных строений, которые снаружи были не видны. Посреди двора рос огромный дуб, на вид ему было, по меньшей мере, тысяча лет, но Ребекка успела увидеть всё это только мельком. Её внимание привлекли мальчики и девочки, выстроившиеся в две ровные шеренги возле наружной лестницы, ведущей в основное здание. Многие из её будущих соучеников смотрели на неё недовольно и даже сердито, — или ей только казалось?

Что бы там ни было, эта дорога сквозь строй показалась слишком долгой…

Она обнаружила Тома, своего нового друга, среди других учеников и тут же хотела подбежать к нему, но госпожа Осакус остановила её взмахом руки: со стороны было похоже, будто она хлестнула девочку плёткой. Ребекка тут же замерла и втянула голову в плечи. Госпожа Осакус довольно улыбнулась, но улыбка её была холодна, как айсберг.

— Ну вот теперь, когда мы все собрались, — начала она, и Ребекка не могла отделаться от ощущения, что каждое слово летит в её сторону как отравленная стрела, — я наконец смогу произнести приветственную речь.

Сердитых взглядов, направленных в её сторону, стало больше, и Ребекка почувствовала себя не в своей тарелке. Она не могла объяснить почему, но ей казалось, что есть что-то, о чём знают все, кроме неё, и самое ужасное — это что-то имело отношение к ней. Она поискала глазами Тома, и ей стало немного легче, когда она прочла в его взгляде сочувствие. Потом встретилась глазами с Самантой, и в её взгляде увидела неприязнь. Она быстро отвернулась и стала высматривать Пэра, из-за которого попала в такую неприятную ситуацию. Но его нигде не было.

После некоторой паузы госпожа Осакус театрально откашлялась, встала позади Ребекки и положила ей узкую костлявую руку на плечо.

— Я очень благодарна нашей новой ученице, — начала она, — так как, несмотря на головную боль, причинённую ею, по сути, она мне всё же оказала услугу.