– Вы можете выйти на несколько мгновений? – сказала миссис Баннерворт. – Я покажу вам, где вы можете смыть пятна, чтобы почувствовать себя более комфортно.
– Спасибо мадам, спасибо. Это очень любезно с вашей стороны, уверяю вас.
Сэр Френсис встал и, с помощью Чарльза Голланда, пошел в следующую комнату, где помылся и, насколько это было возможно, привел в порядок одежду.
– Мистер Голланд, – сказал он, – я не могу выразить словами, как благодарен вам за это. За мной гонятся аж с того дома, где вы меня видели. Я не знаю, как они узнали о моем укрытии, но они нашли меня.
– Могу только сказать, сэр Френсис, что они узнали это не от меня, – сказал Чарльз Голланд.
– Мой молодой друг, – сказал сэр Френсис, – я абсолютно уверен, что не от вас. Более того, я никогда, ни секунды, не подозревал вас. Нет, нет. Виновато какое-то случайное обстоятельство. Я был очень осторожен, предельно осторожен, можно так сказать, но в то же время вокруг меня жило столько врагов, вероятно, кто-то увидел меня и выследил мое логово, откуда они меня с удовольствием и вытравили.
– Они были очень назойливы. Если бы они поумнели, – это было бы большим чудом, потому что когда возбуждены их страсти и страхи, они мoгyт перейти любые границы.
– Совершенно верно, – сказал Варни, – в этом меня твердо убеждают события нескольких последних дней. Я всегда опасался того, до чего может дойти народное волнение, и результатов такого волнения.
– Эту машину очень трудно контролировать, – добавил Чарльз Голланд, – если их что-то разъярит, их уже не остановить. Если вы закончили, то пройдите за мной.
Сэр Френсис последовал за Чарльзом в гостиную, и сел. Ему был предложен легкий ужин и немного хорошего вина.
– Ешьте, сэр Френсис, – сказала миссис Баннерворт. – Вы потратили очень много сил, поэтому вам нужно поесть и попить.
Бедняга поклонился так, как мог. Даже в таком состоянии, раненый и уставший, он не забывал о вежливости. Сейчас ему было труднее выражать ее. Его самообладание было потревожено тем, что он оказался среди Баннервортов.
– Ничто не заставило бы меня потревожить вас, – сказал он, – если бы дикость толпы не заставила меня покинуть мое убежище.
– Боюсь, что вы слишком утомлены, чтобы говорить, – сказал Чарльз.
– Нет. Я чудом выбрался из дома. Я сидел на крыше, когда услышал очень подозрительные звуки. Я не верил, что они обнаружили мое потайное укрытие. Тем не менее, я был как обычно осторожен и подозрителен, хоть и думал, что был в безопасности, пока толпа не стала приближаться ко мне. Я не мог ошибиться, потому что эти звуки очень специфичны, они не похожи ни на что другое. Я слышал, как они приближаются. Я не шелохнулся. Когда они окружили дом, насколько это было возможно, они издали очень громкий крик, так что небо зазвенело.
– Я слышала беспорядочные звуки вдали, – заметила Флора, – но я не думала, что можно ожидать чего-то серьезного. Я думала, это какой-то праздник представителей какой-то профессии, или какой-то части горожан, которые кричали от радости.
– О, милая, нет, – отвечал сэр Френсис, – но я не удивлен, что вы ошиблись, потому что такие веши случаются не часто. Когда толпа подобралась ко мне, она начала орать. Когда я стал сопротивляться, она стала ужасно стонать.
– Проклятье, – сказал Чарльз, – я думаю, звук служит выражением их чувств и подбадриванием друг друга.
– Что-то вроде этого, осмелюсь сказать, – сказал Варни. – Я защищал дом со всем отчаянием, что у меня было, был вынужден убегать с этажа на этаж, пока не оказался на крыше, они последовали за мной и туда, я опять был вынужден бежать. Они следовали за мной от дома к дому, пока не заманили в ловушку, – сказал Варни.
– Как вам удалось убежать?
– К счастью, я увидел плюш, ползущий над карнизом, схватившись за него, я постепенно спустился.
– Слава Богу! Какая страшная ситуация, – воскликнула Флора, – это было и в самом деле ужасно!
– Думаю, при других обстоятельствах я бы не смог совершить такого.
– Не могли бы?
– Думаю, что нет. По правде говоря, я был очень взволнован, это подтолкнуло меня к действию. Я не могу объяснить этого.
– Вы и в самом деле едва спаслись, – сказала Флора, – я трясусь от мысли об опасности, через которую вы прошли, об этом страшно подумать.
– Вы молоды, восприимчивы и великодушны, – философски улыбнулся сэр Френсис. – Вы можете понять мои чувства. Ваше сочувствие запало мне в сердце, и эта память навсегда останется в моей душе. Но продолжу. В конце концов я сбил их с толку, они забежали в лес и стали обыскивать его, а я выбежал из него, перелез через забор и забежал в заднюю дверь.
– Они видели, как вы это делали? – поинтересовался Чарльз Голланд.
– Не могу сказать, но думаю, что нет. Я слышал, как они несколько раз кричали с той стороны леса.
– Слышали? Как далеко отсюда вы были, когда услышали эти крики? – спросила миссис Баннерворт.
– Я был неподалеку. Когда я перепрыгнул через забор, то опять услышал крики. Думаю, они не могли меня видеть, несмотря на то, что ночь была лунной. Расстояние и тень ограды делали это маловероятным.
– Это верно, – сказала миссис Баннерворт.
– В таком случае, – сказал Чарльз Голланд, – вы здесь в безопасности. Потому что никто не подумает, что вы прячетесь здесь.
– Ночь кончается, – сказала Флора, – и сэр Френсис, несомненно, чрезвычайно устал и, наверно, хочет спать.
– Это верно, мисс Баннерворт, – сказал Варни, – но я могу и подождать, я не хочу причинять вам неудобств, кресло в любое время подойдет мне для сна.
– Мы не можем дать вам того, что вы желаете, – сказала Флора, глядя на свою мать, – но можем дать кое-что получше.
– В последнее время у меня не было возможности жить в нормальных условиях, – сказал сэр Френсис, – Я хотел бы причинять вам поменьше неудобств.
Час был поздним, и вскоре он предался воспоминаниям в маленькой, но аккуратной комнате, где он мог дать отдых своему раненному и избитому телу и поддаться влиянию сна. В течение часа эти воспоминания имели самый противоречивый характер. Одна страсть старалась одолеть другую. Казалось, он был подавлен.
«Я никогда бы не смог даже представить такого, – бормотал он про себя. – Флора Баннерворт обладает душой героини. Я не заслужил такого приема. В час крайней нужды они приняли меня как доброго друга.
Несмотря на то, что я являюсь виновником всех их бед…» Переполненный этими мыслями, он заснул. Во сне его никто не тревожил. Казалось, что в доме Баннервортов спать ему было слаще, чем в любом другом месте.
Он проснулся только поздним утром. Услышав, что члены семьи уже не спят, он привел в порядок внешность, насколько позволяли обстоятельства и, спустившись вниз, вошел в комнату, где был вчера ночью.