– Это весьма точно подмечено. Но и весьма неутешительно. Сегодня ночью что-нибудь было заработано?
– Ничего, – сказал один.
– Всего три кроны, – сказал другой, – это содержимое кошелька, срезанного нынче под вечер.
– А у меня, – сказал третий, – есть бутылка дрянного джина из "Кет энд Кебиджстамп".
– Как ты ее достал?
– Зашел в кабачок и выпил пива. Вы же знаете, что я могу долго молоть байки, если захочу. Чтобы обмануть этих деревенских мужиков, нужно немного, вот я трепал и трепал языком, пока не увлек их так, что смог засунуть бутылку джина себе в карман.
– Хорошо!
– А проходя мимо кухни, я прихватил с собой хлеб и говядину. Думаю, сейчас они уже поняли, что нынешним вечером кое-кто у них останется без ужина!
– Что ж, джентльмены, думаю, джин поможет нам переварить говядину и нам не придется жаловаться на жизнь.
– Налей еще стакан, Джим!
Джим взял стакан, когда доктор, движимый духом озорства, взял большой булыжник и бросил в стакан, разбив его и разлив при этом его содержимое. В один момент обстановка изменилась. Люди пришли в ужас и встали на ноги. Внезапный порыв ветра затушил их огонь. В то же мгновенье ветер сорвал их навес, и он упал им на головы.
– Поторапливайся, – сказал доктор.
Не нужно было говорить это, потому что в один момент эти трое как один стремительно помчались через поля со скоростью скаковых лошадей.
Через несколько минут они были уже в полумиле от этого места.
– Несмотря на отсутствие достоверной информации, – сказал доктор, сильно пыхтя между каждым словом, как будто задыхался всю дорогу, – полагаю, что мы от них избавились. И мы должны благодарить наши звезды, что заранее услышали их;
– Но доктор, ради Бога, объясните, что заставило вас наброситься на них? А вдруг они бы сами набросились на нас?
– Они были слишком напуганы, чтобы понять, был ли я один или нас было человек пятьдесят. Сейчас они уже далеко. Тем более они знали, о чем говорили.
– Возможно, мы встретим их на своем пути, ведь они могут спрятаться там, куда мы идем.
– Нет, они не пойдут в такое место, – сказал доктор, – оно слишком страшное даже для таких людей как они, чтобы идти туда, а тем более останавливаться.
– А по-моему, – возразил Чарльз Голланд, – эти парни так испуганы, и так боятся за свою шкуру, что вряд ли будут думать о суеверных страхах, которые связаны с этим местом. Возможно, такие типы в таком месте будут чувствовать себя как дома.
– Даже если нам придется драться, вспомните, у нас есть кирка и две лопаты, так что мы – во всеоружии.
– Хорошо сказано, доктор, сколько нам еще идти?
– Не более четверти мили.
Они продолжили свой, путь через поля и зеленые ограждения, пока не пришли к воротам, где на некоторое время остановились, чтобы посоветоваться и прислушаться.
– Несколько ярдов вверх и налево, – сказал доктор, – я знаю это место, и еще здесь есть особенная метка. Вы готовы?
– Да, все.
– Вот, – сказал доктор, указывая на метки, по которым можно было узнать место, – вот это место, и я думаю, что мы очень близки к цели.
– Тогда давайте сразу и начнем, – сказал Генри, хватаясь за кирку и начиная долбить землю.
– Теперь дайте нам с Чарльзом поработать лопатами, – сказал Чиллингворт, – потом вы опять будете рыхлить землю. Бросайте землю в одну кучу, чтобы можно было легко засыпать ее обратно, не привлекая внимания к этому месту тем, что оно комковатое и неровное.
– Точно, – сказал Генри, – иначе они еще и обнаружат труп.
Они приступили к копанию, потом опять поработала кирка, потом опять лопата, затем Чарльз ударил киркой по чему-то мягкому, он остановился. Это был труп.
С этого места стал исходить ужасный запах, они не ошиблись с местом, где лежало тело. Кирка ударила покойного по ребру, зацепилась и подняла его.
– Вот он, – сказал доктор. – Запах склепа – верная примета.
– Я тоже так думаю. Посветите на него, доктор, и мы увидим, что это. Фонарь у вас.
– Да, да, – сказал Чиллингворт, – не нужно спешить, делайте все тщательно и спокойно, тогда вам никогда не придется нести ответственность за ошибки или недоделы.
– Вам это тело уже нельзя будет использовать в экспериментах, потому что теперь это всего лишь гниющая масса. Какое ужасное зрелище!
– Да. Но поспешите.
– Должен признаться, я бы пощупал что-нибудь другое.
Это не самая приятная вещь на земле, потому что неизвестно, какие существа сделали его своим домом.
– Не говорите об этом.
Генри и Чарльз Голланд приступили. к обыску карманов одежды мертвого тела. В одном из них было что-то твердое, похожее на сверток.
– Что там? – спросил Чиллингворт, поднимая фонарь так, что свет упал на ужасный объект, который обыскивали.
– Думаю, это желанная добыча, – сказал Чарльз Голланд, – нам нужно поскорее зарыть его, слишком сильная вонь.
Они открыли пакет и достали бумаги, которые были спрятаны у этого человека.
– Посмотрите, нет ли чего-нибудь еще в других карманах, – сказал Чиллингворт, – это нужно сделать сейчас, позже сделать это будет уже нельзя.
– Хороший совет, – сказал Генри, который стал производить повторный поиск, но ничего не нашел.
– Думаю, лучше его перезахоронить, – сказал доктор, – и сделать это аккуратно. Это слишком грустное место для вечного покоя, хотя я не думаю, что это имеет значение, это все дело вкуса.
Против такого аргумента мало что можно было сказать, хотя вековой обычай заставлял их взгляуть на это с большей серьезностью, чем с философским подходом, с которым рассуждал об этом доктор.
– Хорошо, закапывайте, Чарльз, – сказал Генри Баннерворт, подав ему пример, которому быстро и энергично последовал Чарльз Голланд. Очень скоро земля была аккуратно заброшена обратно и затоптана, чтобы не было видно раскопок.
– Думаю, так нормально, – сказал Генри.
– Да, она не совсем такая как была, но, должен сказать, никто не рискнет вести раскопки в таком месте. Кроме того, сильно льётся дождь, он сделает это место таким, каким оно было раньше.
Больше не было необходимости оставаться в этом месте, но Генри не мог удержаться от того, чтобы поднести бумаги к свету фонаря и узнать, что они содержат.
– Все в порядке? – спросил доктор.
– Да, – ответил Генри, – да. Поместье Диарбрук. О, да! Это те бумаги, которые мне были нужны.
– Отлично, очень хорошо, что мы их нашли. Я очень рад, что наконец-то ими завладел живой человек.