Только я собрался перейти к следующему пункту моей программы, как мне в голову пришла одна мысль. Я подошел к тому месту, где был похоронен Андерхилл, бросил инструменты и помочился на его могилу.
– Так тебе, недоносок, – сказал я. – Ты хотел представить все так, будто случайно выбрал меня из всех, кто жил в гостинице после тебя. Ты просто ждал, когда Эми подрастет до того возраста, который тебе нужен, и затем постарался пробудить во мне любопытство. Но в твоем теперешнем виде ты не смог бы сделать с ней то, что сделал с теми другими бедными девочками, и поэтому попытался вместо этого убить ее. Ради забавы. Очень научный подход. Каков замысел!
Снова никем не замеченный, я вернулся к грузовику и поехал по улочкам деревни, которая в ярком солнечном свете выглядела так, будто здесь обитают самые умные и самые счастливые люди в Англии. Я остановил машину у церкви; через дорогу от нее жил наш приходский священник – в маленьком, но красивом доме, построенном во времена королевы Анны. Сад вокруг дома сильно зарос, там валялся всякий хлам, включая несколько картин в рамах, в большинстве своем сельских сцен, которые, судя по всему, перешли к пастору вместе с домом. Внутри гремела на полную мощность музыка. Я потянул ручку дверного колокольчика, и за дверью зазвучало что-то вроде электрооргана. Прошла минута, и чуть более приглаженная и причесанная разновидность Джонатана Свифта открыла дверь. Человек посмотрел на меня, продолжая что-то жевать.
– Пастор дома? – спросил я.
– А вы кто?
– Один из его прихожан.
– Его кто?
– Прихожанин. Из тех, кто живет в его приходе. Здесь поблизости. Он дома?
– Сейчас посмотрю.
Он повернулся ко мне спиной, но силуэт преподобного Тома Родни, облаченного в бирюзовую футболку и черные джинсовые брюки в обтяжку, уже показался в поле зрения за его плечом.
– Что там такое, Клифф? А… мистер Оллингтон. Вы по делу?
– Да, в общем-то, хотелось бы поговорить. Если у вас найдется свободная минута.
– Э… разумеется. Пожалуйста, проходите. Боюсь, тут у нас небольшой беспорядок. Да, мистер Оллингтон, это лорд Клифф Освестри.
– Оч пр-но, – сказал лорд Клифф.
– Привет, старина, – сказал я, не будучи уверен, приобрел ли он этот титул за какие-нибудь успехи в сфере купли-продажи или унаследовал его помимо своей воли. Первое впечатление о его манерах склоняло меня в пользу второго варианта.
– Никак не представится возможность расчистить все это дерьмо, – сказал пастор. – Мы вернулись около трех утра, и я в самом мерзком состоянии кое-как провел утреннюю службу. Клифф, дорогой мой, нельзя ли сделать чуть потише? Боюсь, что Клифф и я опять помешались немного на Бенджи. А он задевает за душу, вы так не считаете?
Мы прошли в другую комнату – что-то вроде гостиной с черными обоями на трех стенах и золотистыми на четвертой, с приземистой бамбуковой ширмой, ничего в особенности не отгораживающей, и множеством стульев, обитых замшей. Я не увидел какого-то особого «дерьма», если не считать битой посуды, которую, похоже, не уронили случайно, а швырнули с силой об пол, и предмета, напоминающего какую-то скульптурную композицию, которая совершила вынужденную посадку. Невидимый певец с сильно заложенным носом выворачивался наизнанку, чтобы взять невыразимо высокую ноту посреди мощных оркестровых всплесков. Вскоре все это затихло до невнятного бормотания, по всей очевидности благодаря вмешательству лорда Клиффа, лицезреть которого мне больше не довелось.
– Итак, какие у вас затруднения? – спросил пастор почти настоящим пасторским тоном. Такое объясняется, должно быть, невольным влиянием традиций, которые он все время пытался изживать, но иногда, как в данном случае, не слишком успешно.
– Затруднений никаких, – сказал я, елозя на своем табурете, выбирая более или менее удобное положение. – Есть две вещи, которые я хотел бы обсудить. Первая состоит в том, что в следующем месяце, как вам, возможно, известно, исполнится семьсот лет со дня основания моей гостиницы, «Лесовика».
– Да, кто-то говорил мне об этом на днях.
Этим кем-то был, должно быть, сам лукавый, поскольку я придумал семисотлетие только что. Продолжая импровизировать в том же духе, я сказал:
– Дело в том, что я собираюсь отметить это событие и организовать что-нибудь особенное, вроде вечеринки. Лето выдалось для меня очень неплохое – в финансовом смысле, я хочу сказать, – и, если и дальше будет держаться такая погода, я мог бы даже устроить что-то вроде представления у себя в саду. Время от времени у меня бывают, в общем-то, многие знаменитости, деятели эстрады, телевидения, моды, даже кое-какие политики, случается, заглядывают, и я подумал, а не пригласить ли всю эту компанию? Никогда не знаешь заранее, какие еще люди могут заявиться. Так или иначе, я хотел бы знать, а вы не хотели бы поприсутствовать? Конечно, вместе с теми вашими приятелями, кого вы сочтете нужным пригласить.
Такой блеск появляется у людей в глазах лишь тогда, когда они плачут, но пастор очень убедительно продемонстрировал, что можно обойтись и без слез.
– Молено пригласить нашего епископа? Старик будет просто в восторге.
– Можете пригласить хоть главу Независимой шотландской церкви, если вам хочется.
– Ну просто класс! – Его глаза перестали блестеть. – А какой второй вопрос?
– Ах да. Полагаю, вам известно, что в моем доме водятся привидения. И знаете, в последнее время из-за этого стало возникать много хлопот. Я хотел бы попросить вас провести богослужение для изгнания злых духов и другой нечисти.
– Если я правильно понимаю, вы шутите.
– Я говорю абсолютно серьезно.
– Ну послушайте. Вы же не хотите сказать, что и в самом деле видели призраков? Настоящих.
– Да, настоящих. Иначе я не стал бы беспокоить вас.
– Надеюсь, вы не считаете, что акт религиозного шаманства принесет какие-нибудь результаты? Хоть что-то изменится?
– Не знаю. Я хотел бы проверить это на деле. Сочту за честь, господин пастор, если вы проведете такое богослужение.
Я был уже готов сообщить ему в самых доступных выражениях, что отказ от изгнания нечистой силы означает отказ от приглашения на юбилейное празднество, но он опередил меня. Вне сомнений, пасторская деятельность хорошо научила его угадывать, где идет речь о quid pro quo, [10] а точнее, он переучился в этом искусстве, потому что никакого quo [11] он никогда от меня не получит. На его лице (будто специально созданном для этой эмоции) явно читалось раздражение. Он спросил:
– Когда?
– Сейчас. Я на машине, тут езды три минуты.
– Ну, право, – сказал он, но без особой горячности, и сосредоточенно высчитывал что-то несколько секунд. Готов биться об заклад, пастор взвешивал, насколько недоволен будет лорд Клифф, узнав о столь срочной и эксцентричной миссии. – Ну ладно, согласен, но хочу сказать, что это просто поразительный случай – чтобы человек с вашим образованием стал жертвой таких вот нелепых предрассудков.