Book.

Нас окрестили, как полагается, но служка, привязывая нам на запястья бирки с буквами «Г» и «Д», мог ошибиться, так что нельзя сказать наверняка, что нас не перепутали уже тогда. В детские наши годы родители пытались справиться с проблемой, одевая нас в разные костюмчики и тому подобное, но мы с Джоном, когда нам зачем-то нужно было запутать их, запросто менялись одеждой. Отец с матерью вскоре отступились, но проблема никуда не делась, она оставалась с нами все время, что мы жили вместе. В конце концов выход все-таки нашли – обоих стали называть «Дженри». Что до меня самого, то я до сих пор удивляюсь, как это отец не сообразил пометить нам лбы тавром. Впрочем, мальчишками мы были не самыми вредными и старшим докучали в самую меру, не злоупотребляя их терпением. Может быть, поэтому нас и не заклеймили, да еще потому, что отец был человеком добрейшим, и эта игра природы – его сыновья – немало его забавляла.

Вы сами знаете, что вскоре после нашего переезда в Сан-Хосе, штат Калифорния, – где нас, как оказалось, не ждало ничего хорошего, кроме встречи с Вами, добрым нашим другом – семья наша распалась. И отец, и мать скончались в одну неделю. А отец к тому же незадолго до смерти разорился, из-за чего наш дом пошел с молотка за долги. Сестры отправились жить к родственникам на Восток, а мы с Джоном – тогда нам было по двадцать два, – получили с Вашей помощью работу в Сан-Франциско. Работали мы в разных концах города, и это обстоятельство не позволяло нам поселиться вместе, так что виделись мы лишь изредка – раз в неделю или около того. А поскольку общих знакомых у нас было не так уж много, мало кому было известно и о нашем поразительном сходстве друг с другом. Ну, а теперь позвольте мне перейти к сути дела.

Как-то вечером, вскоре после того, как мы обосновались в Сан-Франциско, я шел по Маркет-стрит. Там какой-то средних лет джентльмен подошел ко мне, сердечно поздоровался и сказал: «Я знаю, мистер Стивенс, что вы редко выходите в общество, но когда я рассказал о вас жене, она сказала, что будет рада, если вы нас навестите. Да и с моими девочками, как мне кажется, вам стоило бы познакомиться. Не могли бы вы быть у нас, скажем, завтра в шесть? Пообедаем, как говорят французы, по-семейному, а если мои дамы не сумеют вас занять, я с радостью сыграю с вами пару партий на бильярде».

Он сказал все это так душевно и с такой открытой улыбкой, что у меня язык не повернулся отказаться, хотя я видел его впервые в жизни.

«Спасибо, сэр, – ответил я. – Я с удовольствием воспользуюсь вашим любезным приглашением. Пожалуйста, засвидетельствуйте мое почтение миссис Маргован и уверьте ее, что я не премину быть у вас завтра вечером».

Джентльмен пожал мне руку, простился в самых изысканных выражениях и пошел дальше. Мне было совершенно ясно, меня приняли за Джона. Я уже привык к такому и обычно не пытался рассеять заблуждение, если дело не представлялось важным. Но откуда я знал, что его зовут Маргован? Ведь фамилия эта, согласитесь, не из тех, что приходят на ум, когда гадаешь, как обратиться к незнакомому человеку. Я же мог присягнуть, что и фамилию, и самого этого джентльмена я никогда раньше не знал.

На следующий день, с утра пораньше, я отправился в контору, где работал мой брат, и успел его перехватить: он как раз выходил из дверей с пачкой счетов, по которым ему надо было получить. Рассказав, как принял за него приглашение, я прибавил, что если ему почему-то нет охоты идти, я сам не без удовольствия сыграю в следующем акте.

«Как странно… – задумчиво ответил Джон. – Маргован – единственный из моих сотрудников, кого я хорошо знаю и кому симпатизирую. Сегодня утром, придя в контору, мы, как обычно, поздоровались, и вдруг я сказал, повинуясь какому-то странному порыву: «Простите, мистер Маргован, но я позабыл спросить ваш адрес». Адрес он мне тут же дал, но если бы не ты, я так бы вовек и не понял, на что он мне. Хорошо, что ты готов платить по своим счетам, но я, если не возражаешь, сам воспользуюсь приглашением».

Джон обедал в доме Маргованов еще несколько раз, и это, по-моему, не пошло ему на пользу. Говоря так, я вовсе не имею в виду качество еды. Дело тут в другом: он влюбился в мисс Маргован и сделал ей предложение, которое та приняла, без особого, впрочем, энтузиазма.

Мне тут же сообщили о помолвке, но по правилам хорошего тона должно было пройти несколько недель, прежде чем я мог познакомиться с невестой брата и ее семьей. Вот в то самое время мне и встретился на Кирни-стрит один мужчина, красивый, но несколько потрепанный. Почему-то я повернулся и пошел следом, решив за ним понаблюдать, причем никакого неудобства при этом не испытал. Мужчина свернул на Гэри-стрит и по ней дошел до Юнион-сквер. Там он достал часы, взглянул на них и вошел в парк. Какое-то время он фланировал по дорожкам, явно кого-то ожидая. Вскоре к нему подошла молодая женщина, красивая и хорошо одетая, и они двинулись по Стоктон-стрит. Я пошел за ними. Откуда-то я знал, что должен вести себя очень осторожно: хотя я видел эту девушку впервые, мне казалось, что она узнает меня, если заметит. Они несколько раз поворачивали на перекрестках и наконец, быстро оглядевшись и едва не заметив меня – я успел метнуться в какую-то дверь, – вошли в дом, адрес которого я, с Вашего позволения, утаю. Скажу лишь, что местоположение у здания было хорошее, чего не скажешь о его репутации.

Можете мне поверить, что наблюдать за этими людьми, совершенно незнакомыми, я принялся безо всякой определенной цели. А считаю я это постыдным или нет, зависит от того, какого я мнения о человеке, которому об этом рассказываю. Вам я могу признаться, что пишу, нимало не смущаясь, и что стыдиться мне нечего.

Через неделю Джон повез меня знакомить со своим будущим тестем и его семейством. Вы, наверное, уже догадались, что в мисс Маргован я – с немалым удивлением – узнал героиню сомнительного приключения. Справедливости ради добавлю: пусть приключение это и было сомнительным, но его героиня была на редкость красива. Я считаю важным упомянуть об этом потому, что красота эта так меня впечатлила, что я усомнился, точно ли мисс Маргован я видел у нехорошего дома. Но почему же такая исключительная красота не поразила меня еще тогда? Впрочем, я наверняка не ошибся, просто сказались влияние обстановки, одежда и освещение.

Мы с Джоном провели в доме Маргованов хороший вечер. Многолетний опыт приучил нас весело воспринимать неизбежные шутки по поводу нашего сходства. Когда же мы с молодой леди на пару минут оказались наедине, я посмотрел ей в лицо и сказал без улыбки: «А ведь и у вас, мисс Маргован, есть близнец. В прошлый вторник я видел эту даму на Юнион-сквер».

Ее большие серые глаза встретились с моими всего лишь на секунду. Я ответил ей твердым взглядом, и она быстро перевела свой на носок туфельки. Потом спросила меня с безразличием, в котором ощущалась некоторая искусственность: «И что, она так сильно на меня походила?»

«Столь сильно, – ответил я, – что я ею залюбовался. Признаюсь, она так меня зачаровала, что я шел следом до самого… Мисс Маргован, вы понимаете, куда?»