— Да-а-а… — покачала головой Вера. — Похоже, эта заброшенная грунтовка стала пользоваться популярностью! Не иначе как золотоносную жилу там раскопали.
— А может фирма секретная там основалась? Или склад? — подумал Алеша вслух.
— Мы тут с Веткой весь лес вокруг прочесали. Бродили дни напролет, особенно первое время…
Вера умолкла, то и дело оглядываясь назад, словно, ждала, что обе колонны вот-вот вынырнут из лесу и припустят по шоссе наутек, а за ними вдогонку — моторизованный спецотряд конкурирующей группировки с гранатами и автоматами… Но все было тихо. Сцену в духе американского боевика явно никто разыгрывать не собирался…
— Нет, Леш, ни складов, ни фирм в здешних краях не водится… Только ягоды да цветы. Грибы, небось, скоро пойдут… В той стороне, куда эти деятели направились, есть поляна большая пустынная. Возле болот. Мы с Веткой где-то с неделю назад на нее набрели. Поляна как поляна. Цветочками поросла. Кашка да зверобой… И никаких тебе подозрительных сооружений.
— А может, это какие-то мафиози крутые на разборку поехали? Постреляют друг друга, трупы скинут в болото — и назад как ни в чем не бывало! Эх, хоть бы одним глазком поглядеть!
— Нечего на такие дела глядеть, и думать об этом забудь! И потом, если они разбираться поехали, то при чем же тут груз? Ведь машины военные явно груз тяжеленный везли. А эти, на иномарках, его как бы сопровождали.
— Значит, их это груз?
— Может, их. А может, не их… В любом случае нам с тобой до этого дела нет.
— А Мишка? Он-то чего там забыл? — не унимался Алеша. — Ведь до него нам есть дело, все же мы были в одной компании… А вдруг ему помощь понадобится?
— Леш, помощь сейчас понадобится нам с тобой, когда твоя бабушка на нас с укорами кинется! — рассмеялась Вера, увлекая мальчишку вперед. — Ведь и впрямь безобразие, что мы старого человека так волноваться заставили.
За разговором добрались они, наконец, до калитки Алешиного участка. Парень сразу оробел, весь как-то сник и угас, видно, бабушкиного гнева не на шутку боялся. Вера решительно толкнула незапертую калитку и направилась по дорожке к дому, Алеша тащился за ней.
— Кира Львовна! Вы дома?
Из-за двери послышался сдавленный стон. Вера решительно распахнула дверь и, войдя, обнаружила такую картину: Алешина бабушка лежала на диванчике, придерживая рукой горчичник на затылке. Возле нее на столике размещалась целая аптека — таблетки валидола, нитроглицерин, всевозможные настойки и капли. При виде вошедших она охнула, попытались привстать, но снова без сил повалилась на подушки.
— Алешенька… Внучек мой… — еле слышно пошевелила она бескровными губами, из глаз покатились слезы.
Алеша кинулся к бабушке, прижал к себе ее голову, стал целовать… Он и сам едва не заплакал — впервые довелось ему видеть свою «железную» бабушку в таком состоянии.
Вера накапала в рюмочку корвалол, подала Кире Львовне, но та с негодованием ее помощь отвергла. Она уже начала понемногу приходить в себя — появление живого и здорового внука быстро вернуло ей силы.
— Может быть, вы объясните мне, что, собственно… — она задыхалась от гнева, — с кем был мой внук?
— Кира Львовна, сейчас я вам все объясню, — Вера продолжала стоять, сесть ей хозяйка не предложила. — Вы только не волнуйтесь, пожалуйста, ничего страшного не произошло, просто так сложились обстоятельства… Я понимаю, что вы пережили…
— Да, собственно, кто вы такая! — вспылила Кира Львовна.
— Бабушка, это мама моей подруги, ее зовут Вера… — он вопросительно взглянул на Веру, ведь не знал ее отчества.
— Вера Николаевна, — подсказала та.
— Да, Вера Николаевна! — с каким-то внезапным торжеством выпалил Леша. — Она… Бабушка, ты только успокойся, я ведь… Ничего страшного не произошло…
— Ах, по-твоему, ничего страшного? — с нараставшей угрозой в голосе переспросила Кира Львовна, поднимаясь с кровати. — Значит, то, что со мной чудом инфаркт не случился — это не страшно! Это в порядке вещей! И то, что ты невесть где целую ночь шатался — это тоже… — она закашлялась, хватаясь рукой за горло. — Выходит, так тому и следует быть?
— Я вас хорошо понимаю, — Вера постаралась, чтобы ее голос звучал убедительно и спокойно, но это у нее не слишком-то получалось. — Я знаю, что вы пережили. Но, поверьте, так сложились обстоятельства, что Леша просто не мог оказаться дома раньше этой минуты, а телефона здесь нет… Прошу вас, выслушайте меня, я вам все объясню.
— И слушать не хочу, не нуждаюсь в ваших объяснениях! Это же надо… Всю ночь! И где? Где ты был, мерзавец? Я тебя спрашиваю? А вы… — она выпрямилась и с высокомерной презрительностью выпалила Вере в лицо, — я запрещаю Алеше дружить с вашей дочерью и бывать в вашем доме!
— Но, бабушка! — закричал Алеша, и в его крике было такое отчаяние, что Верино сердце сжалось. — Бабушка, ты… Зачем ты? Это же несправедливо…
Но он не успел сказать Кире Львовне все, что о ней думает, дверь распахнулась и на пороге предстала Алешина мама, веселая, оживленная, с огромной охапкой ромашек.
— Что за шум, а драки нет? — рассмеялась она, входя и бросая букет на стол. — Мама, опять ты всем недовольна! Добрый день, — кивнула она Вере, все еще улыбаясь, — день сегодня чудесный какой! Алешка, ты нас не познакомил, дикарь! — она взъерошила ему волосы и, порывшись в сумке, достала банку шоколадного крема «Милки Вэй». — На, лопай, ты это любишь! Кстати, пить хочу до смерти, сын, напои-ка нас чаем.
— Леночка, да ты… — от возмущения, что испорчена роль оскорбленной добродетели, которую Кира Львовна с упоением начала играть, когда прошел ее страх за Алешу, она тут же переключила свой гнев на дочь. — Ты бы разобралась сначала, что тут у нас… А ты — чаю! Как это можно? Твой сын не ночевал дома! И эта дама, видите ли, явилась меня успокаивать. Да вы понимаете, что едва меня не угробили? Что я была на волосок от инсульта? — она вновь обрушилась на Веру, которая сквозь землю готова была провалиться.
— Ну, пошла писать губернию! — с осуждением глядя на мать, покачала головой Елена. — Мама, прошу тебя, успокойся, ты совсем не в себе. Выпей чего-нибудь успокоительного, а мы пока в сад пойдем.
Она решительно увлекла за собой Веру, шепнув на ходу:
— Не обращайте внимания — мою мать иногда заносит…
И через пять минут они уже доверительно шушукались на скамеечке в густой тени отцветавшей персидской сирени. Алеша, наблюдавший эту беседу со стороны, не верил своим глазам: что такое случилось с матерью — ее словно бы подменили! Елена, помолодевшая, похорошевшая, вся сияла, казалось, от нее исходят токи радости, какого-то особого душевного электричества, заражавшего своей энергией все и вся вокруг. Алеша глаз не мог от нее отвести — он словно впервые увидел, какой редкой, какой одухотворенной красотой была наделена его мать! И, похоже, ее обаяние с первого взгляда покорило и Веру. Она сидела, вся подавшись вперед, к своей собеседнице, глаза улыбались, от недавнего напряжения не осталось следа. До слуха Алеши долетали обрывки их разговора.