Еще одно, очень важное нужно вспомнить… Что-то сделать, куда-то пойти? Нет, не то, все не то… Ну как тут сосредоточиться, когда все мысли лишь об одном: стоит ОН там или нет?! А если? О нет, нет, только не это! Мороз по коже при одной мысли, что ОН сможет проникнуть сюда! Ведь если он в самом деле колдун, что ему стоит растворить эти хлипкие окна и двери? Говорят, сильные колдуны могу по воздуху перелетать! А если он — призрак, фантом, вроде Буратино, что ей померещился? Тогда тем более… «И потом, — остановила она ход своих мыслей, — кто сказал, что Буратино, которого я только что видела, мираж, а не реальность? Ведь я до него не дотрагивалась, а надо бы…»
Ее всю передернуло, когда представила, как дотрагивается до той отвратительной куклы, с глумливой ухмылкой взирающей на нее…
Кто он, кто? — лихорадочно соображала Вера, уставившись в одну точку. И точка — сучковатый узор в половой доске — вдруг осветилась, точно на нее направили мощный луч света. Яркий луч, невесть откуда взявшийся, на миг ослепил Веру, она зажмурилась. А когда открыла глаза, возле нее стоял… ангел! Излучавший сияние ангел с дивной красоты ликом, нимбом и крыльями за спиной…
Вера вся обмерла, не веря глазам своим: вот оно, чудо! К ней, грешной и недостойной, явился Божий посланник… Помощь явлена, ее услыхали там, в Небесах!
Тихий, но внятный голос произнес:
— Что ты делаешь здесь, встань и иди за мной!
Она не посмела ослушаться, ноги сами подняли и повели. Вот она уж пересекла небольшое пространство комнаты, вот приблизилась… Небесный посланник влек ее к дверям, к выходу… Она послушно следовала за ним, ни жива ни мертва. Мысли разом исчезли, словно сознание было школьной доской, с которой стерли слова…
От волнения перехватило дыхание, машинально Вера приложила руку к горлу, и пальцы нащупали нательный крест.
И тотчас неведомый доселе ужас, смертный, горячий как кипяток, пронзил ее всю, душу свело, точно судорогой, и через силу, едва разлепляя губы, она еле выговорила:
— Кто ты?
И все в миг исчезло… Вера стояла возле самой двери, рука уже тянулась к защелке замка, чтобы ее отворить. Она едва не оказалась на улице, возле ТОГО, кто поджидал ее. Один на один, во мраке!
— Господи, Боже милостивый! — она ухватилась за притолоку и больше уж ничего не помнила…
Промытый дождями июнь отцветал, и лето подступало к самой жаркой поре, когда Мишка понял: так жить нельзя! С того самого беззаботного утра, когда он решил проследить за кавалькадой машин, зачем-то свернувших в лес с проезжей дороги, он ни днем, ни ночью не знал покоя. Взрослая тайна, открывшаяся ему, занозой засела в мозгу, жгла, колола, свербила сознание, но ничего поделать с этой занозой он не мог, вырвать ее значило поделиться с кем-то ужасной тайной… Но это было никак невозможно, потому что тогда он, Мишка, предаст собственного отца!
Отец был для Мишки кумиром. Парень старался во всем ему подражать: усвоил и отцовскую манеру ходить, выбрасывая ноги носками наружу, и говорить с небрежной интонацией превосходства, и глядел на людей, как отец — чуть прищурившись и снисходительно улыбаясь. Он знал, его папа лучше всех, он самый сильный, самый смелый, самый хитрый, он никогда не сдается и всегда добивается чего хочет, потому что умеет просчитывать ситуацию наперед. С ним считаются, его побаиваются и правильно делают, ведь он — настоящий мужчина, никому спуску не даст!
В последние годы они очень сблизились. Круглов-старший все чаще вел с младшим доверительные мужские разговоры, убеждая сына в той простой истине, что главное в жизни успех, а чтобы его добиться, нужно стать независимым. Нужны деньги. Деньги и связи!
— Я хи-и-итрый! — посмеивался он, и ехидная ухмылочка расплывалась на его крутолобом широком лице. — Я всех насквозь вижу! Главное — прикинь, чего от тебя человеку надо. Если все его тайные мыслишки читать научишься — считай, он у тебя в кармане! А тут уж — давай, гни свою линию, забалтывай его, голубка, забалтывай, вкручивай, что вы, мол, с ним во всем заодно — в одни ворота играете! Усыпляй его бдительность, чтоб расслабился он, милок! А сам всегда держи в уме свой интерес. И чтоб никто о нем ни сном, ни духом… Пользуйся всем, что можно взять с него, а там… Нужен тебе — придержи, не нужен — пускай отваливает. И по крохе, по крохе с каждого собирай, вей свое гнездышко и в загашник, в загашник складывай. У кого — информацию важную, у кого — человечка нужного, у кого — дельный совет… В общем, соображай! И всегда заводилой будь, рубахой-парнем, к таким люди липнут, а это-то нам и нужно. А сам ни к кому не липни, готовься свалить в любую минуту и запомни: ты никому ничего не должен, ты сам по себе! Дури всех, как хочешь, только весело, с огоньком! Тогда все, что надо тебе, само в руки свалится.
И Мишка видел — эти слова отца не расходятся с делом. Тот всегда был окружен толпой крутых мужиков, в их компании царила атмосфера азартного заводного соперничества, эдакого бахвальства, ухарства и пускания пыли в глаза… И отец в компании этой всегда и во всем был первым.
У него была самая классная машина: только что купленная зеленая «вольво», потрясная четырехкомнатная квартира на Фрунзенской набережной; вся семья как сыр в масле каталась, а Мишкина мама — та вообще утерла всем нос: хоть сама не работала, наняла домработницу, которая и осталась присматривать за квартирой, пока вся семья на даче.
Кстати, о даче: Круглов-старший грозился по осени снести старый дом и отгрохать настоящую виллу с бассейном, сауной и со всякими прибамбасами… Он считал, что в жизни все должно быть красиво — по хай классу, а такая жизнь очень дорого стоит!
И вот все это благолепие развеялось в прах! Он узнал, какой ценой все это было куплено, а самое страшное, понял, кто такой на самом деле его отец: жалкий трус, пресмыкающийся перед бандитами!
Это было так страшно… Мальчишку начинала бить дрожь, едва перед глазами вставала лесная поляна, запруженная иномарками, группа стоящих в сторонке мужчин, а посередине двое: низенький смуглый с мясистым лицом, которого называли Малхазом, и его отец.
Спрятав в густом подлеске велосипед, Мишка подкрался к самому краю поляны, откуда все было видно. На противоположном краю, у кромки леса грудой свалены были широкие крепкие доски и брус, а правей, ближе к болоту, виднелось строение без окон и крыши — видать, недостроенное. Возле него лежали электропилы, высились горы стружек и штабеля не распиленных бревен. Поляну украшали пеньки…
Из своего укрытия за кустами дикой малины Мишка не мог слышать всего — до него долетали только отдельные фразы и куски разговора. Вначале парень не подозревал ничего дурного: катаясь утром на велосипеде, он заметил на дороге машину отца, замыкавшую целую колонну, неспешно следующую за тяжело груженным военным грузовиком, и решил — поедет за ними. И страшно удивился, когда вся процессия неожиданно свернула с бетонки в лес — тут его любопытство совсем распалилось и, прячась, чтоб не заметили, двинулся следом.