Возвращаясь домой со своей последней сегодняшней работы, я начала остро чувствовать усталость.
Прошлой ночью я мало спала, у меня был полный рабочий день. Много раз я наблюдала поведение людей, ставившее меня в тупик.
Но перед моим домом была припаркована машина Клода, «бьюик» цвета бургундского вина. В общем и целом, я была рада видеть Клода.
Окно в его машине было опущено, и я слышала, как радио в «бьюике» передает «С учетом всех вещей» — государственную программу новостей. Клод с закрытыми глазами развалился на сиденье водителя. Я прикинула, что ему пришлось ждать довольно долго, поскольку кто-то успел сунуть под «дворник» голубой листок бумаги.
Въезжая под навес для автомобиля и выключая зажигание, я чувствовала, что внутренне улыбаюсь.
Я скучала по Клоду.
Тихо подойдя по подъездной дорожке, я наклонилась к его уху и прошептала:
— Эй, крутой парень.
Он улыбнулся, только потом распахнул глаза и сказал с нескрываемым наслаждением:
— Лили! — Фридрих пригладил усы, в которых теперь седых волос было больше, чем каштановых.
— Собираешься сидеть здесь или войдешь? — спросила я.
— Теперь, когда ты здесь, чтобы пригласить меня, войду.
Когда Клод вылез из «бьюика», я вытащила из-под «дворника» со стороны пассажирского сиденья голубой листок.
Я думала, что это реклама нового заведения, где продают пиццу, бросила на заголовок небрежный взгляд и тут же сказала:
— Клод!
Тот заправлял в штаны выбившуюся рубашку.
— Угу?
— Взгляни.
Он взял у меня голубую бумажку, мгновение изучал буквы, отпечатанные черным, потом с отвращением произнес:
— Дерьмо. Вот только этого Шекспиру не хватало.
— В самом деле.
«Верните то, что принадлежит вам!» — гласил заголовок. Сам текст был напечатан буквами поменьше: «Белые мужчины — вымирающий вид. Благодаря вмешательству правительства белые мужчины не могут получить работу, которую хотят, или не способны защитить свои семьи. Действуйте без промедления! Пока не стало слишком поздно! Присоединяйтесь к нам в этой борьбе. Мы вам позвоним. Верните то, что принадлежит вам. Нас уже достаточно пинали. Дадим ответного пинка!»
— Ни адреса, ни телефонного номера, — заметил Клод.
— Доктор Сайзмор тоже получил такое.
Я запомнила цвет, хотя, само собой, не вытаскивала листок из мусорного бачка дантиста.
— Как это ни глупо, но закон не преследует за подобные вещи, — пожал тяжелыми плечами Клод.
За последние несколько десятилетий в Северном Арканзасе появилось множество организаций, утверждающих превосходство белой расы. Я гадала, не выпустило ли листовку отделение одной из них, той, что мигрировала на юг.
Куда бы я ни направилась, везде — в бакалейном магазине, в офисе доктора, в церкви, в тех редких случаях, когда я работала на одну из них, — люди жаловались, что у них слишком мало времени и много дел. Я прочла «Верните то, что принадлежит вам» и подумала, что некоторым людям просто нечем заняться.
Я скомкала листок, повернулась, поднялась по каменным ступеням к своей передней двери, вынула ключи и приготовилась отпереть оба замка.
Клод потянулся так медленно, как это свойственно для большого мужчины, и последовал за мной. Я напряглась, думая, что он снова попытается меня поцеловать, но Фридрих только начал рокочущий монолог о том, как ему нелегко отрядить на улицы достаточно патрульных машин во время Хеллоуина, когда веселье так и норовит стать слишком буйным.
Я принялась выкладывать содержимое карманов на кухонный стол — успокаивающий маленький ритуал. Я не беру на работу сумочку. Она стала бы просто еще одной вещью, которую пришлось бы вносить в дом и выносить оттуда.
— Спасибо тебе за цветы, — сказала я, все еще стоя к Клоду спиной.
— Это доставило мне удовольствие.
— Цветы… — начала я, потом замолчала, чтобы сделать еще один глубокий вдох. — Они очень красивые. Мне понравилась открытка, — через мгновение добавила я.
— Могу я тебя обнять? — осторожно спросил он.
— Лучше не надо, — ответила я, пытаясь говорить небрежно.
В открытке Клод написал, что скучает по моей компании. Конечно, это была неправда. Он мог наслаждаться беседой со мной, но главной его целью было забраться ко мне в постель. Я вздохнула. Что нового можно найти на фронте мужчина — женщина?
Я была более чем когда-либо убеждена в том, что вступить в интимные отношения — плохая идея для каждого из нас, но в тот момент промолчала об этом, хотя подобное для меня не характерно. Однако тем вечером мне требовался друг, общество человека, который нравится. Я хотела, чтобы он посидел со мной рядом и выпил кофе за моим столом. Я знала, что это продлит ожидания Клода, но временно попалась на удочку иллюзии, решив, что он хочет лишь товарищеских отношений со мной.
Мы и вправду выпили кофе и поели фруктов, ведя небрежную беседу. Но тепло, которое я надеялась ощутить, так и не пришло. Может, потому что я обманывала себя.
Клод возражал, когда мне понадобилось переодеться, чтобы ехать на карате, но я никогда не пропускала занятий, если это было в моих силах. Я пообещала, что по возвращении мы вместе отправимся пообедать в Монтроуз, предложила Клоду остаться и посмотреть без меня футбол, поскольку у моего телевизора экран был побольше, чем у его маленького, переносного.
Сев в машину, я испытывала усталую убежденность в том, что мне следовало велеть Фридриху ехать домой.
Я прошагала через главный зал «Телу время», пытаясь радоваться ожидавшей меня тренировке, которая поможет избавиться от стресса. Но в основном я ощущала… недовольство собой. С тех пор как погиб Дел, я была здесь уже много раз, но всегда бросала взгляд на тот угол, где труп лежал на скамье.
Уменьшенная копия приза Дела за второе место на гимнастических соревнованиях Марвела все еще была выставлена в стеклянном шкафчике рядом с холодильником для напитков, поскольку клуб, где тренировался победитель соревнований, всегда делил эту честь с чемпионом.
Я остановилась, чтобы полюбоваться сияющим кубком на деревянной подставке с красной гравировкой. В стекле шкафчика виднелись отражения других потенциальных чемпионов, занимавшихся обычной утренней тренировкой. Я слегка подвигала руками вверх и вниз, чтобы убедиться в том, что тоже нахожусь здесь.
Покачав головой своему отражению, я двинулась через зал к открытым двойным дверям, ведущим в зал карате и аэробики. В проеме я поклонилась в знак уважения и вошла.
Джанет Шук уже переоделась в ги. [13] Его снежная белизна подчеркивала ее темные волосы и глаза. Она держалась за планку, отрабатывая боковые удары. Маршалл разговаривал с Карлтоном Кокрофтом, моим соседом и бухгалтером, которого я не видела по меньшей мере неделю. Новенькая женщина с очень длинными светлыми волосами и темным искусственным загаром делала разминку. Она носила ги с коричневым поясом, и я посмотрела на нее с уважением.