— Нам надо ехать.
— Это тебе надо ехать. Я-то ни от кого не убегаю и ни за кем не гонюсь. И вообще… ты же говорил, что тебе в Линкольн? Может, нам с ними по пути?
Ковбой улыбнулся. Все-таки крайне неприятная была у него улыбка.
— Этого-то я и опасаюсь.
* * *
Фургон ощутимо потряхивало. Соки устроилась на пассажирском сиденье рядом с Джорджем. Широкое ветровое стекло было заляпано какой-то бурой дрянью, словно птицы гадили на лету, и трейлер въехал в целое облако дерьма. Еще здесь неприятно пахло застарелым потом, прокисшей едой, какими-то медикаментами или химикатами и немного падалью. Но Соки старалась не обращать внимания. Наверное, так всегда пахнет там, где два мужика пытаются изучать зараженных вирусом птиц.
Джордж показал ей программу. На экран тиви — древнего как жизнь, даже не стерео — выводилась картинка, где красными точками были обозначены зараженные «генботом» твари. Над Чикаго нависла целая красная туча, над Индианаполисом и Милуоки собрались грозовые облака чуть пожиже. К югу было поспокойней. Великан сказал, что программа подает тревожный сигнал, если химер в округе становится слишком много. Соки стало тревожно и без сигнала, и она попросила отключить датчик. Сейчас на тиви крутился старый-престарый ролик Криса Ри The road to Hell. Хрипловатый голос. Дождь. Машины под дождем. Белая городская луна и мяукающий голос гитары.
Их собственная дорога сначала шла мимо ровного, как плешь, поля для гольфа, затем через городской парк или даже лес. Кроны вязов, тополей и кленов начинали желтеть, наливаясь красками осени. Затем фургон миновал мост — на съезде хорошенько тряхнуло, — и шоссе, расширившись, побежало между полями. Над горизонтом поднималась тонкая кисея туч, предвещая перемену погоды. С озера Мичиган шли дождевые облака.
Соки вздрогнула, когда взгляд наткнулся на растрепанное чучело, задравшее к небу одну деревянную руку. На исклеванной шляпе, заменявшей чучелу башку, сидела жирная ворона. Девушка бросила взгляд в боковое зеркало, тоже давно не протиравшееся. Ржаво-красный «Форд» по-прежнему ехал за ними, хотя Соки, попросив Джорджа подождать, еще в Уолкертоне забрала свой рюкзачок и попрощалась с Ричардом. Ковбой отпустил ее без возражений. Еще и обнял на прощание, что сразу насторожило девушку, и вот сейчас упорно тащился следом, даже не пытаясь скрыться. Впрочем, здесь, среди пустынных полей, на ровном, как линейка, шоссе, ему бы это и не удалось.
— Этот мужик с тобой? — поинтересовался Джордж, прерывая свой рассказ. — Твой старик, что ли? Вроде ты уже взрослая для такого папочки.
— Мой телохранитель, — хмыкнула Соки. — Если будешь себя плохо вести, он придет к тебе ночью и перережет глотку.
— Как же он придет ко мне ночью, если мы с тобой будем в одной постельке, крошка?
Соки оглянулась на занавеску, разделявшую передвижную лабораторию и спальный закуток трейлера.
— Здесь, конечно, не «Отель-палас», — поспешно добавил ее ухажер, — но это ведь только начало.
Соки нахмурилась. Ей не нравилось, когда слишком торопили события. Конечно, Джордж — экзотический фрукт, стоило бы переспать с ним чисто ради интереса, но койка за этой грязной занавеской… пропахшая химией и птичьим пометом… брр.
Девушка снова перевела взгляд на пшеничные поля и напомнила:
— Так та девчонка… Катя. Ты сказал, она была у тебя первой?
— Ну, не совсем… до этого была первая база. Еще в школе. А вот к универу я понял, что мои четыреста фунтов горячей плоти дам не радуют.
— И нацепил эту маску?
Джордж захрюкал — такой у него был смех. Машина чуть вильнула, и Соки обеспокоенно вскинулась.
— Ага, детка. Не парься, тут автопилот, если что, скорректирует курс.
Словно в доказательство Джордж снял руки с руля и сладко потянулся, обдав Соки запахом пота и одеколона. Руки у него были как свиные окорока в белесой редкой щетине.
— Я расхаживал в маске и изображал эдакого недотрогу. У меня было несколько приятелей на жалованье, распускавших обо мне самые грязные слухи. Ну, ты понимаешь, как меня посещают всякие леди из города, а студентки вообще не интересуют. На это повелось немало девчонок, но мне больше всех нравилась Катя.
Соки еще раз взглянула в боковое зеркало — «Форд» не отставал — и, демонстративно отвернувшись, улыбнулась собеседнику.
— Какая она была?
Джордж прищурился, отчего его маленькие глазки совсем утонули в щеках.
— Вроде тебя. Смешная. Любопытная. Не из тех гламурных кисок, что нравились остальным. Она ходила тогда с одним из моих дружков, Полем. Французик из Монреаля, бог знает, как его к нам занесло. Поль был большой любитель трепать языком, но стоил дешево. Я пригласил его и еще пару парней и девчонок на яхту. У нас там на севере есть озерцо, сравнительно небольшое, Бранчед Оак, и лес вокруг. Там мои родители держали яхту. Поехали всей компанией. Поль всю дорогу морочил Кате голову, рассказывая о моих парижских похождениях. А потом сделал вид, что ему позвонили из дома — мол, заболела мать, срочно надо лететь в Монреаль. Катя хотела вернуться в город с ним, но этот сутенер без палочки уговорил ее остаться. В общем, мы загрузились на лодку, отошли от берега. Все девчонки изрядно перепились.
История нравилась Соки все меньше, и ее уже не раздражала машина Ричарда в сотне ярдов позади.
— И что? Ты затащил ее пьяную в кабину?
— Если бы так, — покачал головой Джордж. — В общем, она сама решила наведаться ко мне в кабину, а я как раз готовился к встрече, мылся-брился-душился и отключил маску. Надо же мне было собственную рожу в зеркале видеть! Да и не ожидал я от Кати такой прыти. Она как увидела меня и как завизжит: «А-а, грабитель, монстр, что ты сделал с Джорджем!» И хрясь меня по роже бутылкой шампанского, которую я для нее приготовил!
Соки выпучила глаза.
— И что?
— Остальные сбежались на крик. Прикол в том, что мою настоящую рожу видел из них только Поль, а его-то на лодке не было! И нашего штурмана тоже не было, я его в тот день отпустил. Решил сам яхту вести, герой. Короче, повязали меня и давай допрашивать — где Джордж? Что я с ним учинил? А мне признаваться стыдно, лежу-мычу-молчу…
К этому моменту Соки уже заливалась смехом, начисто забыв о своей тревоге. Продышавшись, она спросила:
— Так что же Катя? Ты с ней так и не?..
— Почему? Когда вся история прояснилась — они там уже и береговую полицию позвать успели, те примчались на катере с ID-ридером, все такие в фуражках, — короче, Катя сначала извинялась, потом ржала, как безумная, а потом все-таки со мной переспала. Думаю, из жалости. Или по приколу. Или правда хотела в Париж. Кто же вас, красоток, разберет?
За окном проматывались поля. Закат разлился по небу вулканическим озером с серной облачной пеной. Семнадцатое сентября — шестые сутки после Дня Химеры — шли к концу. Соки тряслась на неудобном сиденье, глядя на кружащихся над полем ворон, и не догадывалась, что смеяться так искренне, как сейчас, она будет еще очень и очень не скоро.