Когда Мэттьюс, включив фонарик, подошел к лестнице, ведущей на второй этаж, по ноздрям шибанул запах. В доме было жарко натоплено — он не заметил этого сразу из-за открытой в прихожей двери. Но, похоже, наверху батареи работали на всю катушку. Сзади бесшумно крался андроид, и на мгновение маршалу стало неуютно. Как туша ростом за шесть футов может так мягко ступать по ступенькам, скрипевшим под ногами человека во весь голос?
Луч фонарика метнулся по стенам и отполированному деревянному полу, еще не успевшему подернуться пленкой пыли. Хозяйка убирала тщательно. Итак, три двери. Ванная, совмещенная с туалетом. Налево, вероятно, будущая детская — на дверь наклеена аппликация из мягкого пластика. Зеленый колокольчик в красную горошину. Что он значил для миссис Керли? Детское воспоминание? Вещь из прошлого? А вот тут, направо, хозяйская спальня.
Еще в машине Мэттьюс нацепил кожаные перчатки, поэтому без колебаний распахнул дверь и направил внутрь луч фонарика. Запах отчасти подготовил его, вся прежняя жизнь охотника и стрелка подготовила его, и все же, увидев то, что ждало их на кровати, маршал поперхнулся едкой слюной.
Голая рыжеволосая женщина лежала на спине. Ее лицо оставалось нетронутым, а губы изогнулись в русалочьей улыбке. Она была красива. Белые нежные плечи и руки, тяжелая грудь с крупными коричневыми сосками, длинные раздвинутые ноги… и страшная развороченная яма на месте живота, кровавая, вонючая яма с изодранными кусками плоти.
А над кроватью, на светлых обоях кривилась бурая надпись:
«Catch me if you can, brother» [1] .
Буквы плясали, валились, последние две размазались — возможно, убийца, сделавший надпись кровью, спешил. Или просто не слишком хорошо умел писать от руки.
Маршал резко развернулся, перебрасывая в левую руку фонарик — одна восьмая секунды — и, выхватив «Глок» из давно расстегнутой кобуры, направил на андроида.
* * *
Мертвая женщина слепо смотрела, как человек держит на прицеле того, кто был очень похож на ее убийцу. Возможно, ей хотелось бы, чтобы человек нажал на спуск. Но тот, кто был похож на ее убийцу, принялся медленно, как солнечный луч по теплому деревянному полу дома, скользить к окну. Одновременно он открыл рот и заговорил:
— Почему вы угрожаете мне, маршал? Эту женщину убил не я.
Человек сухо усмехнулся.
— Ты перехватчик. И чистильщик. Сейчас я должен вызвать полицию. Но не в твоих интересах, чтобы об этом деле пронюхали газетчики. Представляю бучу в прессе: «Сумасшедший андроид затеял игру в кошки-мышки со своим соплеменником», «Потрошитель наносит новый удар». Активисты «Чистого мира» описаются от восторга. Я в курсе правил игры. Ни вам, чертовым отродьям из пробирки, ни армейским сволочам это не выгодно. Значит, ты должен убрать меня.
Андроид приподнял уголки идеально очерченных губ в улыбке.
— Вы быстро соображаете, маршал Мэттьюс. Я уже говорил — слишком быстро для обычного человека. Но у меня есть вопрос — почему вы еще не выстрелили?
Лицо его собеседника перекосилось.
— Я хочу выследить эту тварь. Хочу принести его голову в мешке.
Андроид остановился и два раза мигнул, как механическая игрушка. Сейчас он стоял спиной к окну. Шторы были задернуты, лишь в узкую щель сочился оранжевый свет фонарей с улицы. Массивная фигура андроида перечеркивала эту световую линию, словно тот стоял в перекрестье прицела. Фонарик в руке человека отбрасывал резкий белый круг на пол у его ног, разделяя и подначивая — ну, попробуй, переступи черту.
— И полагаю, что ты, андро, хочешь того же, — продолжил маршал. — Не зря ведь он так запал на тебя, что назвал «братом».
Андроид, немного помолчав, склонил голову и сказал:
— Я не буду убивать вас, сэр. Даю честное слово.
Прозвучало это до того забавно, что человек фыркнул. В глазах мертвой женщины отразился упрек.
Сержант полиции Марк О'Брайан был семейным человеком. Он чтил семейные ценности: Рождество, елка, подарки, огонь в камине (пускай и электрическом), индейка под клюквенным соусом. Чего О'Брайану не хотелось совершенно, так это торчать накануне Рождества в участке и допрашивать Оливера Мэттьюса. Оливера Мэттьюса сержант знал давно, искренне терпеть не мог и с вожделением думал о том моменте, когда судья подпишет ордер на арест проклятого американского головореза. Конечно, обвинение в убийстве Мэттьюсу не грозило, потому что убийство андроида — это всего лишь порча имущества. Однако имущество это стоило кругленькую сумму, и по канадским законам сидеть бы голубчику до очередной губернаторской амнистии. Или хотя бы выплатить немаленький штраф. Беда в том, что, во-первых, проклятый ублюдок Мэттьюс был маршалом США. От этой мысли О'Брайана просто тошнило. Его дед сам перебрался в Канаду с юга, из Детройта. В те времена слова «маршал США» вызывали справедливую гордость. Поимка беглых преступников, сопровождение федеральных заключенных, защита свидетелей — опасная, нужная и достойная работа. Теперь маршалами называлось всякое отребье, включая «Бегущих» — охотников за головами, на которых клейма негде было ставить. И во-вторых, Мэттьюс не оставлял следов. Он частенько охотился здесь, на границе, и хоть бы раз его удалось поймать над свеженьким жмуриком… если, конечно, это слово применимо к трупам андроидов. А как их называть? «Органическими останками», что ли?
В общем, О'Брайан с удовольствием бы плюнул так называемому маршалу в рожу, но вместо этого нажал кнопку записи, подпер кулаками свисающие щеки и уныло проговорил:
— Повторите, что вы делали в доме жертвы.
— Нажми еще раз эту кнопку, О'Брайан, — без выражения отозвался Мэттьюс.
Его заросшее рыжеватой щетиной лицо с угрюмо горящими глазами неплохо бы смотрелось в рассылке «Разыскиваются», над строкой с кругленькой суммой за поимку.
— Что вы сказали, свидетель?
— Я сказал, нажми еще раз на эту кнопку, толстая ты полицейская свинья, и останови запись. Это не для камер.
— Вы только что оскорбили служителя закона при исполнении…
Мэттьюс сам протянул длинную костлявую руку и выключил микрофон.
О'Брайан смерил его яростным взглядом и по-сулил:
— Ты мне за это ответишь, паскуда.
Маршал, ничуть не смущенный угрозой, развалился на стуле, как в собственной гостиной, и протянул с мерзким техасским акцентом:
— Вот что. Не хочу раздувать скандал. Сейчас это не в моих и не в твоих интересах.
О'Брайан тряхнул щеками и стукнул кулаком по столу — не слишком сильно, но решительно.
— Ты сам вломился в госпиталь с воплями про беглого андроида, потрошащего баб.