В отличие от большинства местных, Гилмер не уезжал на зиму — ведь его добыча особенно бесчинствовала в зимние месяцы. Федеральный закон об отстреле медведей пока не приняли, так что муниципалитет городка платил трапперам якобы за отслеживание путей их миграции. «Миграция» — еще одно мудреное словечко из словаря Гилмера. А по сути это значило, что медведи зимой, а особенно в начале весны, оголодавшие на скудной оленьей диете, наведывались в городок и бродили по помойкам. Конечно, такое случалось не каждый день. К тому же это были довольно умные мишки, и они быстро усвоили, что у людей есть блестящие, гремящие, безжалостные штуки, умеющие делать больно. Обычно громкого крика было достаточно, чтобы медведь, поводя свалявшимися желтыми боками, неторопливо потрусил в лес. Гаю Скайотеру просто не повезло. Однако это не делало работу траппера менее значимой, а вознаграждение — менее заслуженным. Он отомстил за смерть Гая. Убил того самого медведя. И с тех пор (а если говорить откровенно — несколько раньше) стал желанным гостем у хозяйки отеля.
Единственное, что не нравилось Лили, — это его дела с биологами. Заброшенная биостанция снова ожила пару лет назад, по слухам, там творились нехорошие дела. Во-первых, биологи якшались с жителями Поселка. Нанимали их на работу, вместо того чтобы давать возможность подзаработать честным людям. Во-вторых, их начальник… Лили видела его всего пару раз, когда люди с биостанции приезжали в город за припасами или в ремонтную мастерскую к Нануку. И понятно, он был без волка. И все же имя Волчий Пастырь просто так не дают. Методистская церковь в Авроре временно стояла без священника, потому что пастор Рук женился и переехал в Фэрбэнкс. И это безмерно огорчало Лили — ведь она-то знала, ктоводится с нелюдями и ходит по лесу с огромным черным зверем, трусящим по пятам. Напрасно Ори уверял ее, что волк самый обычный и попался в капкан прошлой весной. Ори Гилмер был добрым человеком и не хотел видеть таящегося в людях зла. Он и слышать не желал о том, что атаки медведей, совсем распоясавшихся в последнее время, наверняка как-то связаны с Волчьим Пастырем. А будь воля Лили Скайотер, жители городка давно бы уже разобрались с биостанцией, а там, глядишь, добрались бы и до Поселка.
Конечно, Аврора во многом жила за счет биостанции и Поселка. Нет, не Лили, ей вполне хватало летних заработков. Ладно, пускай не все могли так хорошо заработать на туристах. Но значило ли это, что следует брать на душу грех укрывательства и покрывательства? Вот какой вопрос мучил женщину со вчерашнего дня, когда в ее гостинице остановились два крайне необычных постояльца. Они прибыли в Аврору в мертвый зимний сезон, прилетели на двухмоторном почтовом самолетике из Нома, и их явно не интересовала охота или рыбалка. Следовало обсудить это с Гилмером как можно скорее.
* * *
Ворон пролетает в час чуть меньше тридцати миль, конечно, при попутном ветре. Если ветер дует с залива Коцебу, неся с собой колкий снег, ворон преодолеет расстояние между морем и городком Аврора на северном берегу реки Кобук за час с небольшим. На пути ворон увидит плоскую снежную равнину — дельту реки, летом превращающуюся в сотни крошечных островков, горы Бэйрд со снежными шапками на севере и темную кромку елового леса там, где предгорья переходят в национальный парк Кобук-Валли. Спустившись пониже, ворон обнаружит, что грязно-белые бугорки, рассыпанные по берегу реки, — это не сугробы, а крыши городка. Чуть дальше, примерно в трех милях вверх по течению, на самой границе природоохранной зоны, вырастут темные прямоугольники биостанции. Снег с крыш здесь аккуратно счищен. Во́рона, несомненно, привлечет загородка из толстых бревен, вплотную примыкающая к длинному зданию. На снегу здесь видны глубокие следы. От следов веет опасностью. И хотя в загоне найдется чем поживиться, лучше не рисковать. Птица, заложив пару кругов, отправится дальше — искать вмерзшую в лед башку оленя, не пережившего переправу через холодный поток, или, может, изодранную медведями тушу в прибрежном ольшанике. Если ворон свернет к северу, там, где над ельником снова встают островерхие шапки гор, он обнаружит еще одно человеческое поселение. По крайней мере, так покажется на первый взгляд. Этот Поселок не обозначен ни на одной карте. Ворон, если он достаточно молод и глуп, снизится и направится к бревенчатым хижинам в надежде полакомиться на местной помойке. Здесь он и найдет свой конец. Поселок не любит, когда за ним следят с воздуха — ведь птица всегда может оказаться дроном-разведчиком, прилетевшим по их души. Конечно, при условии, что у обитателей Поселка вообще есть души. У Лили Скайотер весьма определенное мнение на этот счет. Джон Нанук не стал бы высказываться столь категорично, но у эскимосов вообще сложное представление о душе.
Согласно их верованиям, душа состоит из трех частей. Первая, Тарнек, отвечает за сознание и разум и может покинуть тело, отправившись в путешествие по воле шамана. Анерек — это живое дыхание, поддерживающее в теле тепло. Что касается души имени, Атек, то она не покидает земное царство, переселяясь в новорожденных. Однако не обязательно рождаться заново, чтобы получить душу Атек. Можно, к примеру, взять имя умершего, особенно если никакого имени у тебя до этого не было, а был лишь идентификационный код и серийный номер. Так сказал бы Джон Нанук, покуривая длинную трубку и сидя в солнечный денек на крыльце своего бара. У жителей Поселка были имена. Значит, и души имелись, поэтому ничто не мешало продавать им продукты, которые помощник Джона, Боб, доставлял в Поселок. Продукты и кое-что еще, намного более ценное, из химических лабораторий Анкориджа. Торговать с безымянными призраками Джон Нанук точно не стал бы, не такой он инуит.
Учитывая все это, можно сказать, что появление человека и андро в Авроре взволновало Нанука, хотя виду он не подал. Торговля с Поселком составляла солидную часть его бизнеса. Если Поселок будет уничтожен, пострадает бизнес. Сам Джон ни во что бы вмешиваться не стал. Но передать словечко Волчьему Пастырю, нанимавшему жителей Поселка для своих дел, было вполне разумно.
Волчий Пастырь как раз намного больше походил на призрака, чем люди из Поселка. Если у тех был некоторый недобор по части души Тарнек, то Волчий Пастырь мог похвастаться по меньшей мере несколькими душами. Такая расколотая душа не нравилась инуиту, но платил Волчий Пастырь очень щедро, следует это признать, в том числе и за ту химическую штуку из Анкориджа, в которой так нуждались жители Поселка. Нанук не лез в чужие секреты. Нанук не делился чужими секретами. Поэтому, когда дверь глухо бухнула, впустив в бар облако пара и двух облепленных снегом чужаков, Нанук вежливо улыбнулся и продолжил протирать кружку. Пусть закажут пива, еды или уходят. На их вопросы он отвечать не будет.
Однако чужаки явно не собирались уходить. Взяв по пиву и по бургеру с картошкой (андроид заказал два), они устроились за дальним столом, скинули теплые куртки и завели разговор. Инуиту не нужны были чужие секреты, и все же, если слова сами лезут ему в уши, почему бы не послушать? Бармен продолжал орудовать полотенцем, однако сторонний наблюдатель заметил бы, что он уже пять минут как протирает одну и ту же кружку. Впрочем, сторонних наблюдателей поблизости как раз не было.
* * *
В это время в трех милях вверх по течению реки лязгнул замок двери, ведущей в длинный и узкий барак. Под потолком вспыхнула лампочка. Она осветила лишь центральную часть помещения, оставив углы в темноте. Из одного угла раздалось ворчание и шорох. Дверь распахнулась, впустив в барак серый свет морозного утра, и на пороге выросла тень человека в полушубке, с непокрытой головой. За ним мелькнула другая, четвероногая тень.