Доставить на Землю письма Мартина не попросили. Здесь доверяли только своей почтовой службе. Зато травы, из которых заваривали местный аналог чая, продали с удовольствием и никаких пошлин на вывоз налагать не стали. Все-таки свобода торговли здесь была свята.
Конечно, Мартина весьма интересовало, в каком звании на самом деле состоит шериф, в каком ведомстве служит – за право контролировать американские колонии боролись между собой ЦРУ, АНБ и ФБР. Но задавать такой вопрос было по меньшей мере неразумно, тем более для частного сыщика, провалившего простейшее задание.
Пусть уж американцы, раз им втемяшилось такое в голову, продолжают делать вид, что колония на Прерии-2 полностью независима и существует на свой страх и риск. В конце концов, есть парочка колоний, где преобладает русское население. И пусть дела у них идут не бог весть как хорошо, но и там изрядная часть местного населения успела поносить погоны.
Крепкий «лендровер» доставил Мартина к Станции за полчаса. По-прежнему паслось невдалеке стадо, только подросток-пастушок, проводивший их бдительным взглядом, теперь был другой. Интересно, это неофициальные помощники или что-то вроде кружка «Юный друг шерифа»?
– Если родители девушки захотят навестить могилу, – сказал крепкий парень, отряженный шерифом на проводы Мартина, – то мы будем рады их видеть.
Фраза прозвучала цинично, но Мартин не стал придираться. Парень явно переживал о смерти красивой молодой девушки.
– Я передам, – сказал Мартин.
– У нас вообще-то очень редко случаются такие неприятности, – продолжал парень. – Порой забредает идиот, который хочет скакать по степи и палить во все стороны. Но мы таких быстро вразумляем.
– Это у вас еще будет, не волнуйтесь, – сказал Мартин. – И стрельба на скаку, и ограбление почтовых дилижансов, и набеги индейцев. Вот перевалит население за сотню тысяч – и начнется.
Парень немного обиделся и буркнул:
– Индейцы мирные, мы с ними хорошо ладим…
Подхватив рюкзак, Мартин выбрался из машины. В голове вертелись самые разные планы, но мечта о горячей ванне превалировала.
– Домой? – спросил Мартина вслед помощник шерифа.
– Конечно, – бодро соврал Мартин.
И пошел к крыльцу.
* * *
Этот ключник явно был трезвенником. Или же на Прерии-2 ключники ввели сухой закон. Если вчера он пил лимонад, то сегодня – свежевыжатый апельсиновый сок.
Мартин от вежливо предложенного напитка не отказался, выпил сок, закурил, посидел, собираясь с мыслями. Ключник доброжелательно смотрел на него, развалившись в плетеном кресле, и готов был, казалось, ждать рассказа до вечера.
– Очень интересно смотреть в чужие окна, – сказал Мартин.
Ключник завозился, устраиваясь поудобнее. Налил себе новый стакан сока, бросил пару кубиков льда из термоса.
– Не заглядывать, – продолжил Мартин, – а именно смотреть. Люди привыкли считать, что их дом – их крепость. Люди не любят бесцеремонных гостей. Может быть, потому мы и вас недолюбливаем – явились без спросу, не позаботились спросить разрешение на то, что мы охотно бы разрешили… Но у каждой крепости есть свой флаг. И пусть наши флаги – лишь занавески в наших окнах. Все равно это флаги. Для прохожего, что поднимет глаза, проходя мимо по улице. Для живущих в доме напротив. Да пусть даже для извращенца, что сидит у своего окна, выставив бинокль между занавесками! Флагом может быть все, что угодно. Кружевная тюль и изящные шторы, стеклопакеты и жалюзи. Елочка, нарисованная на стекле зубной пастой перед Новым годом. Цветы в горшках или мягкая игрушка на подоконнике. Аквариум с рыбками или вазочка с засушенной розой. Даже грязные окна, за которыми оборванные обои и голая лампочка на шнуре, – тоже флаг. Пусть и белый флаг капитуляции перед жизнью… Мне нравятся города, в которых не боятся поднимать флаги. Обычно это чужие города… в России нас слишком долго отучали иметь свое знамя. А мне нравится, когда люди не боятся гордиться собой. Мне нравится приветствовать чужие флаги.
Он замолчал, переводя дыхание. И продолжил, глядя на ключника:
– Мне интересно, каким люди видят мой флаг. Иногда я ставлю на подоконник старую красивую лампу с матовым абажуром и включаю ее на всю ночь. Просто так. Пусть кто-нибудь, проходя мимо, увидит свет и решит, что здесь читают хорошую книгу или бьются над упрямой теоремой, занимаются любовью или сидят над постелью больного ребенка. Пусть подумают что угодно. Главное, чтобы никто не догадался, что у меня нет своего знамени.
Мартин замолчал, налил себе сок.
Ключник пошевелился в кресле, сонно пробормотал:
– Ты развеял мою грусть и одиночество, путник. Входи во Врата и продолжай свой путь.
Мартин, вовсе не собиравшийся заканчивать историю так быстро, поперхнулся соком. Но постарался смущение скрыть, кивнул и сказал:
– Спасибо, ключник. Мне кажется, что меня ждет долгий путь. Я не уверен, что он закончится на планете аранков.
– Флаги… замки… крепостные стены и глубокие рвы… – пробормотал ключник. – Вовсе не страшно, что флага еще нет. Важнее, что ты его ищешь.
Мартин подождал немного, но ключник молчал. Он кивнул и направился к двери.
– Нам известна одна-единственная раса в галактике, которая не имеет нужды в знаменах, – неожиданно продолжил ключник. – Аранки – высокоразумные и во всех отношениях приятные существа. Но они не понимают выражения «смысл жизни». У них нет религии и даже понятия Бога. Они наделены инстинктом самосохранения, но не боятся смерти. Они обладают прекрасным чувством юмора, гуманны, любопытны и обаятельны. Но ни один представитель этой расы не задается вопросом, в чем смысл жизни. Никогда. Они рассматривают само это понятие как любопытный феномен, свойственный иным разумным формам жизни, но не испытывают комплекса по поводу своей ущербности… или уникальности.
Ключник помолчал миг, потом добавил:
– И в окнах их домов нет занавесок.
Мартин простоял у двери еще минут пять, но больше ключник не проронил ни слова.
Ванна – великое изобретение.
Мартин пролежал в каменном бассейне почти час, то делая воду погорячее, то включая гидромассаж, то пуская через форсунки холодные струи, приятно щекочущие распаренное тело. В номере он нашел пару книжек, оставленных какой-то доброй душой, – томик Стивенсона на французском и «Темные аллеи» на английском. Подивившись такому интересному сочетанию, Мартин взялся за Бунина. На английском Бунин шел плохо, но изголодавшиеся по буквам глаза все равно радовались.
Сказанное ключником насторожило Мартина, даже отчасти – смутило. Он слышал и раньше про уникальные особенности психологии аранков, но небольшой опыт общения с этой расой вовсе не наводил на мысли о какой-то ущербности. Задаваться вопросом о смысле жизни свойственно любому разумному существу. В той или иной мере свойственно разумным и религиозное чувство. Как же можно жить, не имея цели? Не видя в жизни какого-то глобального, вселенского смысла?