В каждом слоге произнесенных мной слов звучал страх:
– Я слышал это раньше.
Она положила руки мне на грудь, всматриваясь в мои глаза со всей темной страстью, кипевшей у нее внутри.
– Неужели ты и теперь повернешься спиной к своему наследию, как сделал тогда? О Хэн, разве не понимаешь, Амарна должна была стать твоей! Теперь я это знаю. Акан владел магией и помнил тайны искусства, но он был слаб. Я выбрала его лишь потому, что думала, им будет легче управлять. Но мне нужен воин, а не поэт! И я никак не думала, что ты нас покинешь. Все вышло бы по-другому, если бы ты нас не оставил.
Она прерывисто вздохнула, сильнее сжимая пальцами ткань моей рубашки, и глаза ее внезапно зажглись огнем убежденности.
– А сейчас у нас появился шанс начать сначала, провести мечту, которой была Амарна, в жизнь – но сделать это правильно!
Я заставил себя отойти от нее, повернуться и пересечь комнату.
– Мир, в котором человека послали на Луну и люди могут переговариваться друг с другом через океан, не нуждается в малозначительных чудесах, три тысячи лет тому назад восхищавших невежественных крестьян.
Она рассмеялась.
– Разве не понимаешь, Хэн? Ты еще не разгадал этот секрет? Магии не существует – только память! Мастера древних времен – те, что написали «Черную магию», – прожили тысячу жизней, как и мы, видели взлет и падение сотни цивилизаций, как и мы. И единственное различие между ними и обыкновенными смертными состояло в том, что они накапливали знания на протяжении всех своих жизней, а не теряли их после смерти. Мы не творим магию, мы лишь вспоминаем то, что забыто. Электричество не новость. Ядерная энергия, летающие и вычислительные машины, мосты, парящие на единственной опоре, снадобья, излечивающие хромых и возвращающие слепым зрение, – все это для нас не ново, как и для старых Мастеров. Представь себе, – тихо сказала она, – до каких высот поднялось бы человечество, если бы люди не умирали. Представь, какую цену заплатил бы за подобную возможность любой из этих одержимых, отчаявшихся людей.
Я произнес лишь единственный, еле слышный слог:
– Ах.
Ее улыбка осталась спокойной и уверенной.
– Акан выдвинул правильную идею, когда предложил использовать свой метод клонирования жизни. Но он не довел дело до конца. И никогда не доводил. Он никогда не понимал истинного масштаба наших возможностей – или нашей ответственности. Вот что сделает нас богами, Хэн. Вот что даст нам власть над всем миром.
Я ничего не говорил, выжидая.
Она направилась ко мне, но остановилась в нескольких шагах, словно не решаясь подойти ближе и обнять. Сложив вместе ладони, она обдуманно, взвешивая каждое слово, заговорила певучим голосом.
– Прежде ты поворачивался спиной к своей судьбе, Хэн. Один раз в Амарне, другой – в Венеции. А теперь скажи – ты снова меня покинешь?
Я ответил в столь же сдержанном тоне:
– Для сотворения такой магии нужны мы трое. Где Акан?
На ее лице на миг отразилось нетерпение.
– Посмотри на магию, которую мы уже сотворили без него! Говорю тебе, он нам не нужен!
– А формула? – спросил я, по-прежнему сохраняя спокойствие. – Метод воспроизведения цепочки жизни, включающей в себя ген бессмертия?
Ее лицо внезапно просветлело, словно от причастности к восхитительной тайне, и она протянула ко мне руки.
– Пойдем, – сказала она.
Она сомкнула свои пальцы на моих, обволакивая меня своей волей, и мы вдруг оказались в большом соборе, напоенном голубым свечением витражей, запахом лака для дерева и благоговейной тишиной. Мы были заключены в слегка искаженную оболочку невидимости, но я заметил, что ризница почти пуста. На скамьях сидели два или три человека, еще один, преклонив колена, вышел. Я узнал в этом здании собор Святого Патрика в Нью-Йорке, находившийся неподалеку от дома Нефар. Отстраненно, почти автоматически я отметил, что эта магия не так уж сложна, и потому она смогла транспортировать нас без моего участия.
Впрочем, это мог оказаться и Рим, или нет…
Она отпустила мою руку, оглядываясь по сторонам.
– Один человек до нас обещал вечную жизнь, – заметила она.– Какая же ирония заключена в том, что именно его Церковь укрыла тайну, которая позволит нам осуществить то, что он не смог. – Она с улыбкой повернулась ко мне. – Город внутри Рима, неизменно освященный и защищенный в течение столетий, где в конечном итоге нашли свое прибежище все мистические знания мира. Именно Акан первым осознал могущество Церкви – вскоре после строительства базилики Святого Петра, когда туда с Востока доставили первые малозначащие рукописи. Он потратил целую жизнь на то, чтобы завоевать надлежащее положение в Ватикане, а потом, используя свой авторитет, отправлял наших рыцарей, курьеров и секретных агентов по всему известному миру для поиска других рукописей: некоторые были оригинальными папирусами, другие – тщательно изготовленными копиями, написанными особо стойкими чернилами на прессованной бумаге. Ради них предпринимали не один крестовый поход, не один город пал из-за них… и многие сокровища были за них отданы. На это потребовалось, разумеется, больше одной жизни и усилий более чем одного высокопоставленного церковника. А затем вечность на чтение, открытия, экспериментирование… Но в конце концов код был расшифрован и одна из самых запретных во всей черной магии формул – восстановлена.
Она раскинула руки жестом легким и драматичным одновременно.
– Я ее результат. А сама формула для создания жизни – для создания бессмертной жизни! – позабыта в склепе в самом сердце Святого города, где Акан оставил ее шесть веков тому назад. Нам остается только вернуть ее.
Я спросил:
– Тогда почему же ты этого не сделала? Почему не сделал этого Акан?
– Потому что знание и осуществление – вещи различные! – воскликнула она. – Потому что я не могу сделать это одна! Ты это знаешь. Ты всегда это знал!
Из-за ее возбуждения щит невидимости заколебался. Я взял ее за руки.
– Давай вернемся.
Когда мы вновь оказались в ее белых апартаментах с высоким окном, выходящим на Манхэттен, я нежно поцеловал ее в макушку и сказал:
– Это все потому, что Акан мертв, верно? Расскажи мне, зачем ты его убила.
На ее лицо набежала тень, но она, казалось, все обдумала и решила, что спорить не стоит. Она в задумчивости прикоснулась пальцами к губам, отошла на несколько шагов в сторону и повернулась ко мне.
– Я никогда не проходила сквозь огонь, – начала она. – В прежней жизни я не проходила Испытания. Я не знаю, прошла бы я или нет; не знаю, был ли у меня тот ген. Вот почему Дарий, любимый отец… – при этих словах ее губы слегка искривились, – сумел так легко меня убить. Для активизации гена, защищающего от смерти, нужна серьезная и внезапная травма, действующая одновременно на все системы организма, – вроде огня. У меня такой никогда не было. Когда Акан меня сотворил – создал заново, – он использовал свой генетический материал для питания моего. Я стала такой, как прежде, но в то же время – его частью. Бессмертной частью. В ту ночь, когда ты пришел к нам в Венеции, я собиралась пройти Испытание. Нам суждено было вновь соединиться, нам троим, на этот раз равным, и сотворить величайшую магию на свете. Но Акан повел себя эгоистично. Он наговорил тебе лишнего. Он отвратил тебя от нас. Все рухнуло. И тогда я поняла, что он мне вообще-то не нужен. Меня интересовали только его знания.