— Нам лучше пойти в гостиницу, — предложил он. — Там мы сможем поесть, а затем решим, что делать дальше.
— Да, — она слегка вздохнула, — давай вернемся, я очень проголодалась.
Взявшись за руки, как дети, они прошли по лесу четверть мили до весело журчащего ручья; стрелки часов показывали уже половину десятого, когда они вошли в холл «Гордого Павлина».
Рэкс попробовал позвонить своим друзьям, но оператор местной телефонной станции сообщил ему, что линия Кардиналз-Фолли вышла из строя. Затем он попросил хорошенькую горничную позвать мистера Уилкса, и, когда тот прибыл, поинтересовался у него, не поздно ли заказать горячий ужин.
— Вовсе нет, сэр, — негромко ответил мистер Уилкс, почтительно склонив голову, — моя супруга с удовольствием приготовит вам что-нибудь. Что вы пожелаете? Для дичи, как вы знаете, сейчас не сезон, но я могу предложить вам молодого утенка или, скажем, цыпленка. Моя жена, сэр, прекрасно готовит цыпленка по-мэрилэндски, и если у нас останавливаются путешественники из Америки, они весьма одобрительно отзываются о ее искусстве.
— Цыпленок по-мэрилэндски! — воскликнул Рэкс. — Что ж, неплохо. Ты не возражаешь, милая?
Танит согласно кивнула.
— Только, если можно, побыстрее, — сказала она.
— Не более двадцати минут, мадам. Миссис Уилкс немедленно займется им, а тем временем я могу предложить вам копченую семгу, которую недавно получил из Лондона. Если вы сильно проголодались, я порекомендовал бы начать именно с нее.
Рэкс кивнул, и Уилкс дружелюбно продолжал.
— А теперь, сэр, какое вино вы будете пить? К жареному, если позволите дать совет, лучше всего подошло бы красное. У меня есть немного Кло де Вуго, которое очень понравилось мистеру Ричарду Итону, когда он последний раз ужинал у меня, а Его Высочество, мой прежний господин, всегда утверждал, что стаканчик Амонтильядо лучше всего стимулирует аппетит.
Секунду Рэкс колебался. Он помнил запрет де Ришло не употреблять спиртное, но события последних двух суток, во время которых он спал лишь несколько часов, начинали сказываться на нем, да и Танит, несмотря на отдых в лесу, выглядела бледной и изможденной. Бутылка бургундского, подумал он, была бы лучшим средством для восстановления их сил.
Через четверть часа он сидел напротив Танит за маленьким столиком в углу столовой и с удовольствием уплетал копченую семгу и мягкие ломтики подрумяненного на огне хлеба. Затем горничная подала цыпленка и вино, и изголодавшийся Рэкс нашел и то и другое восхитительным.
Постоянно находившийся поблизости мистер Уилкс тут же предложил им отведать чего-нибудь на десерт. Взглянув в глаза Танит и прочитав в них согласие, Рэкс молча кивнул, и вскоре за цыпленком последовал пылающий омлет в вишневом сиропе. Мистер Уилкс вновь возник рядом и ненавязчиво намекнул, насколько хорошо завершить ужин бутылочкой выдержанного Кокберна. Но здесь Рэкс проявил твердость. Если бургундское явно пошло ему на пользу, подкрепив силы и освежив, то после крепкого портвейна его наверняка станет клонить ко сну, а этого нельзя было себе позволить.
После ужина Рэкс вновь попытался дозвониться в Кардиналз-Фолли, но, вновь получив отказ, был вынужден написать записку, где сообщал, что с ним все в порядке, и попросил мистера Уилкса послать кого-нибудь с ней к Итонам.
Затем они принялись обсуждать, каким образом лучше всего провести надвигающуюся ночь. Танит настаивала, чтобы Рэкс ни на секунду не покидал ее, поэтому было решено всю ночь оставаться в гостиной.
Чтобы не смущать доброго мистера Уилкса, Рэкс снял себе комнату на ночь; он также сообщил ему, что Танит страдает от бессонницы, и попросил принести в гостиную колоду карт, чтобы удобнее было коротать время.
В камине разожгли огонь и на столе разложили карты, но, едва горничная удалилась, как Рэкс и Танит, забыв обо всем, бросились друг другу в объятья. Как и все влюбленные, они рассказывали друг другу о мельчайших подробностях своей жизни, начиная с самого раннего детства, но, в конце концов, им пришлось перейти к той мрачной теме, которую они всеми силами пытались избегать.
— Я никак не могу прийти в себя, — признался Рэкс, — настолько все это фантастично, непонятно и ужасно. Я знаю, что события прошлой и позапрошлой ночи произошли наяву, я также знаю, что, если бы не Саймон с его проблемами, я не держал бы тебя сейчас в объятьях. Однако всякий раз, когда я думаю об этом, все случившееся кажется мне сном или вымыслом.
— Да, дорогой мой, — она нежно сжала его руку, — и в этом весь ужас. Живи мы в средние века, наша ситуация была бы не столь безысходной. Я могла бы найти убежище в каком-нибудь монастыре, где сестры поняли бы меня, а священники сделали бы все возможное для моей защиты. Но в наши дни всеобщего скептицизма и полиция, и врачи, и духовенство наверняка сочтут меня сумасшедшей. Сейчас я могу рассчитывать только на тебя, и после прошлой ночи я стала бояться, Рэкс, очень бояться.
При этих словах краска вновь залила ей щеки.
— Я знаю, знаю, — поторопился успокоить ее Рэкс, — но ты не должна впадать в панику. У меня есть ощущение, что ты преувеличиваешь опасность. Моката может загипнотизировать тебя, если ты вновь попадешь в его руки, но навряд ли он осмелится пойти на убийство, даже если сочтет, что у него имеется достаточный для этого повод.
— Боюсь, ты многого не понимаешь, дорогой, — тихо прошептала она. — Столь продвинутому сатанисту, каким является Моката, не требуется никакого повода, чтобы совершить убийство. Я оставила его в самый критический момент, и поэтому он наверняка постарается отомстить мне.
— Уверяю тебя, он никогда не решится на убийство. В Англии это чересчур рискованно.
— Он способен, если захочет, убить на расстоянии…
— Что? Втыкая булавки в фигурку из воска?
— Это лишь один из способов. Скорее всего, он воспользуется кровью белой мыши.
— Каким же образом?
— Мне мало известно об этом, однако я кое-что слышала от мадам д’Урфе. Когда адепт собирается кого-либо убить, он берет белую мышь, откармливает ее гостьями, которые заставляет своих подручных воровать из церквей, а затем осуществляет католический обряд крещения над мышью. Он дает ей имя, принадлежащее намеченной жертве, создавая тем самым между ними сильную связь.
— А затем он убивает мышь, верно?
— Нет. Насколько я помню, у мыши берется немного крови, которую затем испаряют и предлагают в пищу духу стихии. После этого производится мистическое переливание зараженной крови в вену предполагаемой жертвы. Но, Рэкс…
— Да, моя милая?
— Я не боюсь умереть. Я уже говорила тебе, что не надеюсь дожить до конца года. Я свыклась с этой мыслью, и она не пугает меня. Но я содрогаюсь от ужаса, когда думаю о том, что может случиться со мной после смерти.
— Но разве Моката способен вредить кому-либо и после смерти? — возразил Рэкс.