— Дорогая, — сказала мать, — ты выглядишь, как прежде.
— Неужели, матушка?
— Да, ты снова стала сама собой.
— Ах, если бы я могла забыть…
— Дорогая Флора, время — дивный лекарь. Вскоре твоя хворь пройдет, и ты перестанешь вспоминать о ней.
— Надеюсь, так оно и будет.
— Можешь быть в этом уверена. Генри считает, что через день-другой все случившееся прояснится, и мы найдем разумную разгадку, соответствующую обычной природе вещей.
— О, я буду молиться об этом. Мой брат разбирается в таких делах лучше меня, и мне остается лишь полагаться на его суждение. Каждый раз, когда он успокаивает меня, я теряю часть того ужаса, который проник в мою душу.
Внезапно Флора положила ладонь на руку матери и встревоженно сказала:
— Прислушайтесь, матушка.
Миссис Баннерворт побледнела от страха.
— К чему прислушаться, милая? — спросила она.
— За последние десять минут я три или четыре раза слышала какой-то легкий шум за окном. Матушка, не дрожите так! Возможно, мне просто показалось.
Флора тоже дрожала. На ее лице появилась смертельная бледность. Она вяло поднесла руку ко лбу и едва не лишилась сознания. Мать и дочь перешли на встревоженный шепот. Их единственной темой и желанием стало скорейшее возвращение братьев и мистера Маршдела.
— Тебе будет веселее и безопаснее в компании других людей, — сказала миссис Баннерворт. — Я сейчас разбужу служанок и попрошу их остаться с нами. Пока они — лучшая и единственная охрана, которую даровали нам небеса.
— Тише! Тише, матушка!
— Ты что-то услышала?
— Да, какой-то слабый звук.
— А я ничего не слышу.
— Вот, матушка, снова. Я не могу ошибаться так часто. Этот звук за окном доносится уже шестой раз.
— Нет, нет, моя милая, всему виной твое возбужденное состояние.
— Но, матушка…
— Поверь мне, тебе показалось.
— Я молю небеса, чтобы это было так.
Они помолчали пару минут, а потом миссис Баннерворт вновь решила позвать служанок. Она считала, что их присутствие повернет мысли Флоры в другом направлении, но стоило ей потянуться к звонку, как дочь возразила:
— Нет, маменька, не сейчас. Возможно, я действительно ошиблась.
Миссис Баннерворт со вздохом уселась в кресло и тут же пожалела о том, что не позвонила в колокольчик. Не успели они произнести и слова, как за окном что-то острое царапнуло по ставне. С уст Флоры сорвался тихий стон.
— О Господи, помилуй нас! — с мукой в голосе воскликнула девушка. — Он снова пришел!
Миссис Баннерворт обмякла. Она не могла произнести ни слова. Ее будто парализовало, и она, задыхаясь от страха, лишь безмолвно следила за тем, что происходило вокруг.
Царапающий звук продолжался несколько секунд, а затем затих. Возможно, при обычных обстоятельствах он вообще бы не вызвал никаких подозрений или был бы объяснен естественной причиной — допустим, попыткой какой-то птицы или зверька пробраться в дом. Но в данный момент и именно в этом доме любой необычный звук приобретал особое значение, и то, что прежде оставалось незамеченным и не вызывало никакой тревоги, теперь несло в себе ужасный смысл.
Когда царапанье затихло, Флора тихо прошептала:
— А теперь, матушка, вы слышали?
Миссис Баннерворт попыталась ответить, но не успела.
Внезапно ставни дрогнули от сильного удара, и засов, который крепил их изнутри, сломался с громким треском, словно под рукой неведомого гиганта. Теперь дубовые ставни, защищавшие окно от проникновения извне, можно было легко открыть снаружи.
Миссис Баннерворт закрыла лицо руками и, качнувшись пару раз вперед, упала на пол. Не выдержав прилива ужаса, она лишилась чувств. На краткий миг, за который вы, читатель, не успели бы досчитать и до дюжины, Флоре показалось, что она теряет сознание. Но она ошиблась. Девушка быстро оправилась от страха и встала напротив окна, хотя со стороны ее фигура больше напоминала статую отчаяния, чем существо из плоти и крови. Флора выжидала момент, когда из темноты блеснут глаза ужасной твари и уведут ее во мрак безумия.
Что-то снова начало царапать и постукивать по стеклу. Этот странный звук продолжался около минуты. Флоре вдруг послышалось, что в другом крыле дома хлопнула входная дверь и раздались чьи-то голоса. В тот же миг ставни задрожали, и одна из них начала медленно открываться.
Ужас окатил мозг девушки холодной волной безразличия, но, как и прежде, ей удилось взять себя в руки. Она смутно увидела фигуру, стоявшую на аллее, хотя оконный проем из ярко освещенной комнаты казался абсолютно черным. Тем не менее, Флора не сомневалась, что к открытому окну приближалась человеческая фигура.
Один взгляд, один краткий взгляд, в котором сфокусировалась вся ее душа, подсказал ей, кем был этот гость. Высокая истощенная фигура в выцветшем старинном одеянии; глянцевые, с металлическим отблеском глаза; полуоткрытый рот, с зубами, похожими на клыки. Да, это был вампир!
Какое-то время он стоял, глядя на нее, а потом отвратительными звуками попытался произнести слова, невнятные и непонятные для человеческого уха. Пистолеты лежали перед Флорой. Она механически подняла один из них и прицелилась в фигуру. Когда та рванулась вперед, девушка нажала на курок. Последовал оглушительный выстрел. Издав крик боли, вампир отшатнулся назад. Дым и внезапное головокружение помешали Флоре увидеть, куда побежало ужасное существо. Ей показалось, что она услышала хруст веток в кустах за окном. Возможно, вампир упал, однако девушка сомневалась в этом.
Без всяких мыслей она подняла второй пистолет и выстрелила в том направлении, куда, как ей казалось, убегал вампир. Затем, бросив оружие, она метнулась к двери. Едва Флора выбежала в коридор, как ее тут же обхватили сильные мужские руки. Очевидно, кто-то ждал ее здесь или даже был готов войти в комнату.
Мысль о том, что это может быть вампир, таинственным образом оказавшийся в коридоре, полностью лишила Флору сил, и она погрузилась в черноту беспамятства.
Возвращение из склепа. — Встреча с другом. — Всеобщее отчаяние.
Так случилось, что Джордж, Генри и мистер Маршдел как раз подходили к парковым воротам, когда их встревожил пистолетный выстрел. После тишины и спокойствия ночи он вызвал у них такое потрясение, что они непроизвольно замерли на месте, и с губ каждого сорвался взволнованный вздох.
— О Господи! — крикнул Джордж. — Неужели Флора выстрелила в кого-то?
— Очевидно, да, — ответил Генри. — Единственное оружие, оставшееся в доме, находится сейчас у нее.
Маршдел побледнел. Его била нервная дрожь, и он ничего не говорил.